ночи просиживает перед телевизором. Его ничто не радует. И я теперь знаю почему. Вспоминаю папу. Бедный папа, его бросила любимая женщина, он пытался растить двух сыновей один, пристрастился к выпивке. Держал меня за руку, пока мы шли с дартса () своим собственным сыном.

Зачем ты это сделал, шепчу. Не узнаю свой голос. Выдавливаю из себя, папа пил, прекрасно помню, но он ведь был не таким плохим. Он не был ПЛОХИМ человеком. Колин пожимает плечами. Как будто он даже не помнит почему. Наконец.

Я не знаю, Стив, отвечает, кажется, это из мести. Снова пожимает плечами. Смотрит на меня своими грустными глазами, словно побитый щенок (…) затем меня ошарашивает (…) вжух, и сердце бьется так, будто мне сейчас с небоскреба прыгать. Аж грудь ходуном ходит. Стучит в ушах. Бросает в пот. Я даже и спрашивать не хочу, но (..) мести за что? Колин, за ЧТО месть?

За маму. За то, что папа убил маму.

Аудиозапись 80

Дата: 16.06.19 11:06

Качество записи: хорошее

Протискиваюсь сквозь хлам на кухне Колина. Плевать на мое состояние. Хочу воды, но даже если найду чистый стакан, все равно раковины не вижу. Кучи одежды и бумаг. ИДИ В ТУАЛЕТ, кричит Колин. КРАН НЕ СМОТРИ ЧТО СЛОМАН, ПОКРУТИ, ОН РАБОТАЕТ. За это время прихожу в себя. Все эти годы надеялся, что Колин остепенился и счастлив. Что наша встреча будет радостной, мужской. Я поблагодарю его за все, что он сделал, он ответит: ничего. Я покажу ему фотографию сына на пикнике и он ().

Мама (…) Ее нет в моей памяти. Представить ее не получается, и все же что-то там (…) ЭТО должно проявиться. В тот момент, когда я пробую произнести ее имя.

Ну зачем он, б[НЕЦЕНЗУРНО]дь, мне рассказал? Я был счастлив и думал, что они начали жить заново, что так и должно быть. Но с тем, что я узнал ТЕПЕРЬ, нельзя останавливаться. Я должен был услышать все.

Выпить я не прошу. Весь горю и обливаюсь потом, с трудом волочу ноги к Колину, пробираюсь сквозь хлам и сажусь в его кресло, такое же засаленное, грубое и застывшее, как и вся окружающая грязь. Думаю, это шок, говорит он, как будто погоду обсуждает. Ну естественно, Колин, отвечаю. У тебя сорок с лишком лет было, чтобы свыкнуться с этим, дай мне минуту, ладно?

Даже ходить негде. Слишком все завалено. Приходится сидеть, обхватив руками голову – хоть немного времени, чтобы подумать. Потом поднимаю глаза, а Колин, с[НЕЦЕНЗУРНО]ка, сидит с маркером над телепрограммкой. Злоба накатывает. Выбиваю журнал из его рук и начинаю орать. Ни слова. Просто. Я злюсь на него за то, что он разрушил мою жизнь. Хотя тут есть определенная натяжка – ведь я и сам много чего натворил. Но я не думаю о своей нынешней жизни. То есть о жизни, какой она будет. С того момента, как я со всем разобрался. Как я понял, что жить можно по-нормальному, и начал крутиться. Как появилась надежда. И теперь у меня вот ЭТО (..) в голове.

Наконец пар вышел. Провалился, не знаю (..) куда-то. Колин по-прежнему смотрит на меня своими грустными стариковскими глазами, подбирает все то, что я разворошил, раскидал, разбил. Со вздохом облегчения снова берет телепрограммку с маркером, убирает их от меня подальше. А потом говорит. Хочешь узнать, что случилось?

Аудиозапись 81

Дата: 16.06.19 14:19

Качество записи: хорошее

Сложись моя жизнь по-другому, я бы наверняка стал неплохим актером. Понял это, начав работать на среднего из братьев Харрисонов – Бритву Рэя; меня поставили выбивать долги. Ты же понимаешь, мы никак не могли использовать всякие законные способы, чтобы получить оплату в срок, ну или вообще получить, потому приходилось убеждать без лишней бюрократии. В отличие от фильмов про лондонских гангстеров, мы сразу к насилию не прибегали. Считали себя более (..) профессиональными для такого. Начинали мы с угроз. В любом случае, чтобы выжать из кого-то деньги, надо сначала его найти.

Люди часто врут, когда хотят соскользнуть и не платить по долгам: пропадают и пускают слух, что мотают срок. А это трудно проверить. Тогда я звонил их родственникам, менял голос, акцент или подражал кому-то, кого знал, – мужчине, женщине, из богатых или обычных, ну и так далее. Говорил, что ищу такого-то, не знаете ли случайно, где он? Мне отвечали, что он сидит, как им и велели, и вот тогда я признавался, что ему причитаются кое-какие деньги. Мог притвориться исполнителем завещания или сказать, что он победил в конкурсе от какой-то компании или в розыгрыше лотерейных облигаций. Каждый раз придумывал что-то новое, чтобы никто не прочухал.

Я был мил, как ягненок, но настаивал, что если он хочет получить деньги, надо обязательно приехать лично, и у него есть на это только два дня. Удивительно, как шустро этот крендель выбирался из тюрьмы, когда речь заходила о бабках. Суши, мне хорошо удавались разные Голоса, ведь метод чаще работал, чем нет. Ну или еще потому, что сами люди просто жадные по природе.

Когда я родился, мама почти сразу снова забеременела. Но папа пил. А у нее были уже на руках двое – грудной малец и подросток, которых приходилось растить в одиночку. И вот она по-тихому избавилась от ребенка. Через пару лет во время ссоры брякнула об этом. А папа был вусмерть пьян, вот так все и случилось.

Он все прибрал, а Колину сказал, что мама сбежала с другим. Почти десять лет он рассказывал эту историю. Никто и не сомневался – ни друзья, ни соседи. Как будто все знали: уж причины так поступить у нее точно были. И вот наконец, в 1978-м, кажется, он снова напился, только в этот раз на него напала тоска и он сквозь слезы во всем сознался Колину. Он, правда, не утверждал, что убил ее. Он скорее настаивал, что бил ее и (…) она умерла.

(00:00:44)

{вдох::::} Юный Колин хочет посмотреть, где похоронена его мать, отдать дань памяти. Они надевают свои лучшие костюмы. Папа весь мрачный ведет его к месту. Самой глухой ночью, чтобы никто не заметил. И вот тогда Колин отомстил.

(00:00:11)

Говорить не могу, тока шепчу: как? Старой медной кочергой, отвечает. Спрятал ее в брюках. В расклешенных брюках уйма места. Подождал, пока папа повернется спиной и опустит голову. То ли помолиться, то ли курево достать. Приложился хорошенько, и бам! готово. Было легко, пожимает плечами. Я просто думал о маме.

Меня снова бросает то в