Александр сражался плечом к плечу с рыцарями у западных ворот. Подоспел он туда, сменившись с ночного караула. После бессонной ночи устал, но был ли у него выбор? Бой был жестокий. Рыцари не хотели уступать ни пяди, а мамлюки жаждали ворваться в прежде богатый город и захватить трофеи. На правах победителей, по неписаным законам войны, которые соблюдались правителями, три дня город принадлежал воинам, взявшим его на меч.

Александр бился, не уступая рыцарям. Одного мамлюка сразил, ещё одного тяжело ранил. А вместо них вставали другие египтяне. Уже и рука устала саблей работать. Мамлюки – как многоголовая гидра. Срубишь одну голову, вырастает другая. А у рыцарей подмоги и помощи нет. Понемногу, теряя боевых братьев, стали пятиться, отступать. Уже в узкие улицы старого города отошли. Мамлюки в первый же переулок свернули. Зачем биться, тратить силы и время, когда можно обойти? За день мамлюкам удалось занять почти весь город, за исключением рыцарского замка Тампль и гавани. Войско султана тоже понесло серьёзные потери. Рыцари, воевавшие в городе, стянулись в рыцарский замок. Главным оказался маршал Пьер де Севри. Вместе с рыцарями в замке укрылось несколько тысяч жителей. Стены замка мощные, толстые, высокие. Но все помнили, что камнемёт мамлюков за несколько дней непрерывных обстрелов обрушил Проклятую башню, казавшуюся не менее неприступной и крепкой.

Александр пришёл проведать Огюста. Ему стало хуже, краснота вокруг раны становилась всё шире, рыцаря знобило, появилась температура, лихорадка. Саша понял, что, если не предпринимать ничего, Огюст умрёт. Через ворота, ведущие из замка в гавань, прошёл к кораблям. Один из них, самый крупный неф, был уже набит беженцами и готовился к отплытию. У причалов стояло несколько фелюк. Надвигался вечер, и небольшие парусные суда выходить на ночь опасались. Александр договорился, что привезёт раненого рыцаря. Владелец посудины, он же кормчий, пообещал оставить место. Саша помчался в замок, по пути прихватил брошенную тележку, на подобных горожане возили с базара покупки или лавочники товары. С помощью оруженосцев погрузил рыцаря на тележку. Рядом уложил кольчугу и меч. Пришедший в себя Огюст осмотрелся:

– Куда ты меня?

– В гавань. Тебе покой нужен, лекаря.

– Возьми мою сумку с вещами, обязательно. Там…

Рыцарь не договорил, потерял сознание. Но раз он сказал, надо исполнить. Александр метнулся в комнату, где жил рыцарь. Вот и его топчан, под ним, конечно, сумка. Схватил, под топчан заглянул. Нет ли там ещё чего? Пусто. Прибежал к тележке, стал толкать к гавани. Улица слегка под уклон идёт, катить легко, но на мостовой мусора много – камни, брошенные вещи, приходилось объезжать, чтобы не побеспокоить раненого. Добрался до кораблика, а он уже забит горожанами и паломниками. Александр – к кормчему:

– Ты обещал место оставить для раненого рыцаря! А на палубе ступить некуда.

– В моей каюте. Я слову верен.

Александр – к тележке. Сумку Огюста через плечо перебросил, его меч себе на пояс определил, попросил матросов помочь. Огюста перенесли. Сходни узкие, в одиночку ему не осилить. Один из них кольчугу приподнял:

– Зачем железо с собой брать? Мы и так перегружены!

И швырнул её в воду. Александр вскипел, хотел ему в зубы дать, но одумался. Фелюка в самом деле глубоко осела. Как бы при волнении не перевернулась. Огюста занесли в каюту, фактически маленькую каморку на корме, два метра на полтора. По-морскому – рундук, по-сухопутному – топчан с матрацем, набитым высохшими водорослями. На него и уложили Огюста. В полный рост выпрямиться невозможно, малюсенькое оконце, едва больше ладони. Александр улёгся на пол, положив под голову сумку рыцаря. Поворочался немного на жёсткой палубе и уснул. Слишком тяжёлым выдался день и хлопотным. Не слышал, как утром снялись со швартовов и вышли в море. Дул лёгкий бриз, судёнышко шло под парусом. Александр проснулся от крика чаек и света. Солнце било в корму, прямо в оконце. Выходит – плыли на северо-запад, определился Саша. Огюст тяжело дышал, с хрипом. Александр взял его за руку:

– Огюст, я здесь, мы выбрались из города. Ты меня слышишь?

Александр встряхнул фляжку. Немного вина осталось. Осторожно влил буквально пару ложек в рот. Огюст закашлялся, сглотнул, открыл глаза. Не понравились глаза его Саше – мутные, взор блуждает. Наконец сфокусировались на лице Александра.

– Ты? Не бросил?

– Как я мог? Как ты себя чувствуешь?

– Скверно. Грудь болит, дышу через силу, рана огнём горит.

– Скоро на Кипр придём. Там настоящий госпиталь, лекари, на ноги тебя поднимут.

Огюст помедлил с ответом, Саша даже испугался – не потерял ли сознание?

Потом спросил:

– Как Акра?

– Взяли её мамлюки, рыцари в Тампле заперлись, мало их осталось.

– Не удержат Тампль, это теперь вопрос времени.

Как позже узнал от одного уцелевшего оруженосца Александр, мамлюки неделю безуспешно штурмовали рыцарский замок. Тем временем из гавани Акры суда спешно вывозили население. Из Тампля успели вывезти казну обоих орденов под охраной рыцарей и переправить на Кипр. Султан 28 мая предложил рыцарям почётную капитуляцию – выйти в гавань с оружием, предварительно вывесив на башне зелёное знамя ислама как знак принятия условий. Рыцари так и сделали. Вывесили флаг, открыли ворота, пошли через город в гавань. Впереди рыцари, за ними оруженосцы, далее гражданское население, которое тоже укрывалось в Тампле. Один из эмиров, завидев на башне зелёный флаг, решил – Тампль взят на меч. И нос к носу столкнулся с колонной рыцарей. Эмир с воинами напал на колонну, завязался бой. Рыцари и жители были вынуждены отступить, снова запереться в Тампле. Но после боя сил поубавилось. Де Севри с двумя тамплиерами 29 мая отправился к султану на переговоры. Ведь мамлюки нарушили условия. Но аль-Ашраф от переговоров отказался, назвав крестоносцев нарушителями клятвы, и приказал обезглавить. Головы рыцарей подбросили к воротам замка. Оставшиеся в живых защитники забаррикадировались в Магистерской башне, самой прочной и большой. Мамлюки в течение суток подрыли фундамент, и 30 мая башня рухнула, придавив камнями всех. Мамлюки бродили по камням, добивая тех, кто подавал признаки жизни.

Всего город продержался в осаде сорок четыре дня. Потери крестоносцев были ужасающими. В июне был захвачен Сидон, а 31 июля пал Бейрут. Замок пилигримов в Тартозе оставлен 14 августа, все находившиеся в нём перебрались на остров Руад и удерживали его ещё 12 лет.

Султан приказал уничтожить все замки крестоносцев на побережье и Святой земле, чтобы впредь никто из крестоносцев не мог их захватить и укрепиться в Палестине.

Оруженосец, который поведал о происшедшем, сам чудом ускользнул от мамлюков в последний момент, пробрался к гавани и уплыл на переполненной вёсельной лодке к Руаду, а оттуда перебрался кораблём на Кипр.

Огюст то приходил в себя, то впадал в забытьё. В периоды, когда он приходил в сознание, просил пить. Александр поил его вином, разбавленным водой. Уговаривал съесть что-нибудь.