– Мэлори, я думаю только о нашей безопасности.

– Понимаю.

– Я ведь тоже здесь живу.

– Да, только Том с Джулсом за дверью. Они вернулись. Нужно их впустить.

Дон выдерживает взгляд Мэлори, потом отводит глаза.

– Погубите вы нас, – предрекает он.

– В общем, сейчас дверь откроется, – говорит Мэлори, чувствуя, что Дон наконец уступает.

– Да уж, и плевать вам на мое мнение.

Дон закрывает глаза. Мэлори следом.

– Том, ты готов? – спрашивает Феликс.

– Да.

Открывается входная дверь. По плиткам стучат лапы, отчего кажется, что зашла целая толпа. Дверь захлопывается.

– Дайте мне метлу, – просит Феликс.

По стенам, полу и потолку шелестит метла.

– Полный порядок, – объявляет Феликс.

Просто открыть глаза в новом мире стало отважным поступком. Мэлори решительно разлепляет веки.

В прихожей буйство ярких красок. Две лайки деловито обнюхивают пол, смотрят на людей и на Виктора. При виде Тома Мэлори так волнуется, что словами не передать. Выглядит он неважно. Усталый. Грязный. Он словно пережил то, что Мэлори и представить не в состоянии.

В руках Том держит что-то белое. Коробку. По размерам в нее поместится небольшой телевизор. Из коробки доносится… неужели кудахтанье?

Олимпия порывисто обнимает Тома, который, хохоча, стаскивает шлем. Джулс опускается на колени, обнимает Виктора.

Шерил рыдает.

На лице Дона потрясение и стыд.

«Мы ведь чуть не подрались, – думает Мэлори. – Тома не было всего день, а мы чуть не подрались».

– Господи боже мой! – лепечет Феликс, потрясенно рассматривая лаек. – Получилось!

Мэлори заглядывает Тому в глаза. Когда они с Джулсом уходили, в них горел огонек, а сейчас он погас.

Что они там видели?

– Это лайки. Вообще-то они дружелюбные, пусть только освоятся немного, – объясняет Джулс, показывая на собак, а потом вдруг стонет от облечения.

«Как с войны вернулись, – думает Мэлори. – А не с прогулки по окрестностям».

– Что в коробке? – спрашивает Шерил.

– А в коробке… – Одной рукой Том поднимает коробку, другой снимает с нее крышку. – В коробке птицы.

Обитатели дома обступают коробку.

– Что за птицы? – спрашивает Олимпия.

Том медленно качает головой.

– Неизвестно. Мы нашли их в гараже у охотника. Как они выжили, непонятно. Наверное, им еду оставили. Сами слышите, они беспокойные. Особенно если люди рядом. Мы уже проверяли: стоит приблизиться к коробке, они галдят.

– Так это наш ужин? – спрашивает Феликс.

– Нет, это наша сигнализация, – устало улыбается Том.

– Сигнализация? – удивляется Феликс.

– Подвесим коробку снаружи, у входной двери, – объясняет Джулс. – Птиц будет слышно прямо из дома.

«Обычная коробка с птицами, – думает Мэлори. – Но, честное слово, кажется гигантским шагом вперед».

Том медленно закрывает крышку.

– Расскажите нам, как все было, – требует Шерил.

– Непременно, – обещает Том. – Только пойдемте в столовую. Мы с Джулсом не прочь немного отдохнуть.

Обитатели дома улыбаются.

Все, кроме Дона.

Кроме Дона, который заочно объявил Тома с Джулсом погибшими. Кроме Дона, который уже претендовал на их пайки.

Том ставит коробку в коридоре у стены. Все собираются в столовой. Феликс приносит воды для Тома и Джулса. Те, увидев полные стаканы, принимаются рассказывать о своих приключениях.

Едва за ними закрылась дверь, Том неожиданно для себя запаниковал.

Снаружи-то твари ближе.

«Они нападут, как только мы отойдем от дома?» – гадает Том.

Он представляет, как к нему прикасаются холодные руки. Как ему перерезают горло. Как ломают шею. Как мутнеет рассудок.

Но Том отчетливо понимает: о самих нападениях СМИ не рассказывали ни разу.

«Вот от чего нужно отталкиваться», – внушает себе Том, развивает эту мысль, докапывается до сути и успокаивается. Параллельно возникают другие ощущения.

Например, неукротимое, пьянящее чувство свободы.

После приезда в Ривербридж Том не сидел в доме безвылазно – не реже других ходил к колодцу за водой, выносил ведра с испражнениями. Только эта вылазка совершенно другая. Даже воздух другой. Не успели они с Джулсом пуститься в путь, налетел свежий ветерок. Он овевает Тому шею. Овевает губы. Ощущение престранное. Умиротворяющее. Больное воображение рисовало Тому по твари за каждым деревом и указателем. От чистого, свежего воздуха кружится голова.

Пусть хоть немного покружится.

– Джулс, ты готов? – спрашивает Том.

– Да.

Как настоящие слепые, они ощупывают дорогу метлами.

Сходят с крыльца. И ноги, и метла подсказывают Тому, что асфальт кончился. Он ступает по лужайке, а дом словно исчез. Том чувствует себя брошенным на произвол судьбы. Беспомощным. На миг он теряет веру в свою затею.

Том думает о дочери.

«Робин, я хочу лишь собак найти».

Сразу становится легче.

Метла скользит, очевидно, по обочине тротуара. Том ступает на асфальт, опускается на колени и нащупывает угол лужайки. Когда находит, вытаскивает из сумки деревянный колышек и втыкает в землю.

– Джулс, я пометил нашу лужайку, – объявляет Том. – Колышек поможет, когда станем искать дорогу домой.

Том встает, разворачивается и… больно ударяется о капот машины.

– Эй, ты как? – спрашивает Джулс.

Том расправляет плечи.

– Нормально, – отвечает он. – По-моему, я только что врезался в «вагонер» Шерил. Чувствую деревянную накладку.

Шаги и шорох метлы Джулса уводят Тома от машины.

При иных обстоятельствах, то есть без повязки и защитного шлема, если бы солнце светило на опущенные веки, мир Тома окрасился бы в оранжевый и персиковый. Сейчас в закрытых глазах чернота. Среди черного монохрома Том представляет дочь. Робин – маленький невинный гений. Она велит ему идти дальше. Иди, мол, папочка, иди туда, где есть нужное оставшимся в доме.

– Мать твою! – изрыгает Джулс и, судя по звукам, падает на асфальт.

– Джулс! – зовет его Том и замирает. – Джулс, в чем дело?

– Я обо что-то споткнулся. Ты еще не нащупал преграду? По-моему, это чемодан.

Том метлой прочерчивает широкую дугу, касается неведомого предмета и ползет к нему. Откладывает метлу на горячий асфальт и обеими руками ощупывает нечто, лежащее посреди улицы. Ответ приходит быстро.