Марго первой приехала в ресторан. У нее дрожали руки исосало под ложечкой. Больше всего она боялась увидеть грязного патлатого парняв наколках с плеером в ушах и пустыми глазами отморозка. Поэтому, увидев рядомс Тошкой высокого и коротко стриженного молодого человека, слегка выдохнула.

– Мама, познакомься, это Гриша Мещеряков, а это моямама.

– Очень приятно, – сказал молодой человек чутьдрогнувшим голосом. И это понравилось Марго.

– Должна бы ответить тем же, но пока не могу, –проговорила Марго.

– Ну еще бы, теща есть теща, – улыбнулась Тошка.

– Все вполне естественно, – сказал Гриша,отодвигая Тошке стул. – Какой матери понравится отдавать свою дочьнеизвестно за кого. Но я надеюсь, мы познакомимся и я смогу завоевать вашерасположение, дорогая Маргарита Александровна.

Он хорошо воспитан, отметила про себя Марго, и то славабогу.

– Мама, ты знаешь…

Гриша ласково положил руку на руку Тошки, как бы призывая еепомолчать.

– Извини, позволь я сам скажу…

– Валяй.

– Маргарита Александровна, я понимаю, Тоша еще школу неокончила и ей только шестнадцать, но уж так случилось, любовь с первоговзгляда… К тому же у нас очень много общего, мы понимаем друг друга и… Но этолирика. Скажу о себе. Я скоро защищаю диплом на журфаке.

Марго вздрогнула. Тоже журфак…

…Но я не убежден, что буду заниматься только журналистикой…Я зарабатываю на жизнь в одной крупной компьютерной фирме и, возможно, покаэтим и буду заниматься. Не хочется быть одним из стаи бóрзых журналюг,надо сперва ума набраться и опыта, а уж потом заявлять о себе миру…

– Что ж, разумно, – кивнула Марго. Парень ейопределенно нравился.

– Что касается Тоши, то моя бабушка поможет ей сдатьэкзамены за последний класс экстерном. Бабушка ей поблажек давать не будет,хотя и полюбила ее сразу. У нас большая квартира, бабка с дедом… Впрочем, ядумаю, лучше вам самой познакомиться с ними.

– Прости, Гриша, а твои родители?

– Мой отец театральный художник, он работает в разныхстранах, а живет постоянно в Брюсселе, у него другая семья. – Гриша слегказамялся. – С моей матерью… я не поддерживаю отношений… по целому рядупричин. Как это ни прискорбно, я знаю все… Но моя мать Светлана Богословская.

Кровь бросилась в лицо Марго.

– Мамочка, но ведь Гриша не виноват…

– Ирония судьбы, – горько усмехнуласьМарго. – Но Гриша и впрямь не виноват.

Было видно, что ребята облегченно вздохнули. Видимо этообстоятельство внушало им опасения.

– Ну, а теперь давайте обедать.

– Мамочка, ты у меня суперская мама! Знаешь, Гришка,как тебе повезло с тещей.

Лев Александрович явно нервничал.

– Левочка, ты зачем меня позвал? У тебя какие-топроблемы? – спросил Даниил Аркадьич, когда они заказали обед.

– Проблем, конечно, хватает, но, по-моему, у тебя ихбольше. Вот я и подумал, может, поговорим по-мужски?

– Ты о чем?

– О тебе и о Марго.

– Это она тебя уполномочила? – насторожился ДаниилАркадьич.

– Да боже избави, ты что, Марго не знаешь? Но Эличкасказала, что ты стал много пить…

– Ах Эличка сказала… – горько усмехнулся ДаниилАркадьич.

– Да, она волнуется, она тебя очень любит, но Марго длянее превыше всего.

– Слушай, Лева, я, конечно, не образцовый муж, но ялюблю Марго. Да, я совершил промах…

– Ну, это нельзя так назвать, ты как раз непромахнулся, баба-то залетела…

– Откуда я знаю, от меня или еще от десятка других… Онаникогда мне даже не намекала, что этот ребенок от меня. И вообще, мало ли чтобывает, уж кому как не тебе это знать.

– Ох, мои курочки так громко не кудахчут.

– Погоди, еще не вечер, напорешься на творческуюнатуру, она еще на весь мир прокудахчет…

– Да ты что… Творческие натуры не моя стихия. Мне покаеще телесный контакт важнее духовного.

– Тебе можно только позавидовать… А я… Да пойми ты,Лева, я был готов к тому, что Марго меня прогонит, но она мудрая женщина ирешила просто не брать эту историю в голову… Но ей не дают… И она постепенно отдаляется,замыкается в себе, а я просто не понимаю, что делать… Вот и пью… Она ужепохудела, побледнела, стала нервная, не подпускает меня, ссылается наусталость…

У Льва Александровича зазвонил мобильник. Он схватил трубкуи тут же расплылся в глуповатой улыбке.

– Да, солнышко! Ну конечно, как договорились! Найдешь?Я не смогу, примчусь прямо с совещания, а ты меня там жди, как будто дома… Нупостарайся, солнышко. Я тебя целую. И очень люблю, – добавил он томнымшепотом.

– Лева, опять шашни?

– Это, брат, не шашни, это, наверное, любовь.

– Это не Аля часом?

Лев Александрович побледнел.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, я все-таки не слепой… А как же Римма? Еще ненапала на след?

Даниил Аркадьич рад был возможности перевести разговор.

– Нет, я шифруюсь… Знаешь, Аля совсем что-то особенное…У меня таких не было еще…

– А кто тут говорил, что предпочитает телесный контакт?

– В принципе да, предпочитаю, но тут меня зацепило… Тытолько не продай меня Марго. Алька ее побаивается… Знаешь, летом мы встречалисьу нее, а сейчас дочка в город переезжает, так я квартирку снял. Любовноегнездышко.

– Левка, скажи, как тебя на все хватает?

– Сам иногда удивляюсь. И потом Аля не творческаянатура, интервью давать не станет, да и я прессе глубоко неинтересен. Так что…

– А я ведь на этой истории погорел и здорово… Менябрали на российский канал, а после скандала отказали.

– Да ты что? Неужто сейчас такие штуки играют роль?

– Не думал, но понимай как хочешь…

– Слушай, зачем она это сделала? Так тебя любит?

– Какая на фиг любовь? Просто дура, и еще считает этобожеским делом…

– Дань, скажи, а как она в койке?

– Кто?

– Да Богословская твоя…