– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Да!

– Что-то неприятное?

– Не знаю, все зависит от точки зрения.

– Ну уж выкладывай!

– Похоже, Марго скоро станет бабушкой.

– Что? – поперхнулся Лев Александрович.

– Что слышал.

– С чего ты взяла?

– Сегодня она звонила, сказала, что не может тебедозвониться, и пригласила нас завтра на ужин по случаю Тошкиной собачьейсвадьбы.

– Что?

Римма Павловна объяснила мужу.

– И Марго сказала, что Тошка беременна?

– Конечно, нет, просто я сделала вывод. Еслидевчонке-школьнице приспичило замуж, значит, она брюхатая.

– Боже мой, ай да Тошка!

– Идиот! Чему ты радуешься?

– Ну, моя племянница выросла, стала взрослой, прелестьчто такое. Рановато, конечно, пока детей заводить, но уж коли случилось… Эх, ядурак, надо было ее предупредить.

– О чем это?

– Сказать, что если появится парень, чтоб привела комне, я бы его научил…

– Ты научишь!

А еще через час Лев Александрович, трясясь от злости,ворвался к жене.

– Скажи пожалуйста, дрянь ты эдакая, зачем ты выдумалапро Тошку? Ничего она не беременна, просто там любовь… А, да что с тобойговорить, ты во всем видишь какую-то пакость. Мне стыдно за тебя! И вот еще что– завтра я поеду к Марго один. Без тебя. Не желаю слушать злобную чушь, котораянепременно воспоследует. Все.

– Дааа? Ишь чего выдумал! Марго меня пригласила, и я поеду.

– А вот и нет! Я не желаю!

– Да кто тебя спрашивает! Думаешь, я не знаю, чего тытак взъярился? Боишься выдать себя с твоей провинциальной мымрой? Я все поняла.

У Льва Александровича упало сердце, но он решил держаться допоследнего.

– Опять эта чушь! Что ты вбила в свою дурацкую башку?

– Что вбила, то уж не выбьешь, ты меня знаешь!

– Да пошла ты!

– Могу и пойти, только вот ты тоже пойдешь… По миру…Советую не очень-то хорохориться. Кстати, что-то я не вижу, чтобы гонорарытвоего папочки…

– А не будет гонораров.

– То есть как?

– А я отдал свою долю теткам. Им нужнее, – совралЛев Александрович. Гонорары регулярно поступали на его тайный счет. Он давнопринял решение, что ни одна отцовская копейка не попадет в руки Риммы Павловны.Пусть у него будет запас на черный день.

– Ты не мог этого сделать!

– Почему? Я их обожаю и хочу, чтобы они на старости летни в чем не нуждались.

– А они разве нуждаются? Марго их что, недокармливает?Ладно бы еще Эличка, она хоть хозяйство ведет, а эта Нуцико вообще дармоедка, ябы на месте Марго давно ее сдала в дом престарелых! – выпалила РиммаПавловна и ту же пожалела об этом.

Лев Александрович побелел, потом побагровел, на лбу выступилпот.

– Что с тобой, Левочка? – испугалась она.

– Уйди, падла! Какая же ты тварь… И я от всей душижелаю тебе, чтобы твоя ненаглядная доченька сдала тебя в дом престарелых.

– Ну, извини, с языка сорвалось. Просто я оченьогорчилась, что ты отдал теткам свою долю. А впрочем, я тебе не верю. Ты,видно, просто хочешь тратить эти денежки по своему блядскому усмотрению, насвоих девок, на эту мымру. Я все проверю.

– Проверяй, – пожал плечами Лев Александрович.

Как я мог на ней жениться? Где была моя голова? Почему япозволил ей завладеть всем? Но хватит с нее, больше она ничего с меня неслупит. А финский дом я переведу на имя Марго. Все просто и естественно. Будупользоваться домом сколько и когда захочу, а оформлен он будет на Марго. И какмне это раньше в голову не пришло? И, кстати, надо предупредить Нуцико. Еслиэта шкура сунется к ней, Нуца сумеет дать отлуп. Пусть проверяет, пусть… Падла…Интересно, она действительно узнала про Алю или берет меня на пушку? Думаю,берет на пушку, я уж так конспирируюсь. Даже Федор ничего не знает. Нельзярасслабляться. Ни в коем случае.

Тошка с утра не находила себе места. Неужели сегодня всенаконец станет явным? Тетки умирают от любопытства, но они здорово расстроены.Особенно Эличка. А мама какая молодчина. Кстати, Гришка от нее в полномвосторге. Неужели теперь мы все время будем вместе? Каждую ночь? Какое счастье!А как клево, что Таська будет вместе со мной заниматься! Мама уболтала тетюАлю, а я, честно говоря, не рассчитывала. Здорово! Ах, как хорошо, какпрекрасно, как восхитительно жить на белом свете! Особенно когда у тебя такаямама!

– Тоша, пойди выведи Бешбармака! – заглянула к нейНуцико, – я что-то неважно себя чувствую.

– А что с тобой? – испугалась Тошка.

– Ничего страшного, просто давление упало. Я полежу,выпью кофе… Иди, иди, детка!

Какая я скотина, думала Тошка, выгуливая Бешбармака – он заэти месяцы вымахал в здоровенного пса-подростка. Я ведь в первую очередьиспугалась, что может сорваться сегодняшняя встреча, а потом уж испугалась заНуцу… А я ведь так ее люблю… Что же, выходит, от любви люди не только дуреют,но и черствеют?

Из офиса Марго поехала в салон красоты. Я должна сегоднявыглядеть ослепительно. Хотя зачем? Кого мне покорять? Некого, просто надодержать фасон. Мне надоела моя усталая расстроенная морда. Так можно черт знаетдо чего дойти, а ведь Вольник в другой раз не подвернется… Она впервые запоследние месяцы вспомнила о нем. Странный был эпизод… Какой-то уж оченькиношный – одинокая женщина на грани срыва, невесть откуда взявшийся мачо намотоцикле, эта сумасшедшая гонка… женщина кричит, ветер свищет, да, для пущегоэффекта была еще разорванная юбка… Красотища! А какой секс… Он умный, Вольник.Понял, что ничего у нас не получится… Молодец… А я хочу его видеть? Нет… нет!Нет!!! Я свой выбор сделала, а это все кино…

– Маргарита Александровна, что-то вы личико запустили,или крем у вас неподходящий, или вы нерегулярно им пользуетесь. Кожа вот вокругглаз совсем сухая… Не годится, так нельзя.

– Да, Майя, я действительно себя запустила, было многоработы…

Майя понимающе кивнула, в ее глазах мелькнула жалость.Наверняка весь салон долго обсуждал то сволочное интервью, женщины ее жалели,правда, до сих пор Марго не замечала, а сейчас все было явно… К ней здесьнеплохо относились. Я больше не могу, скрипнула зубами Марго.