Джейк повернулся, чтобы выключить будильник, а затем посмотрел на Лидию. Выглядела она совершенно несчастной, и он почувствовал себя виноватым. Но что он может сделать? Разумеется, было бы так просто сказать сейчас: «Дорогая, я передумал. Давай забудем о нашей договоренности. Давай продлим срок годности нашего приключения. Мне мало недели, я хочу большего. Мне нужна ты, все то, что ты можешь мне дать». И кстати говоря, это не должно было бы стать для Лидии полной неожиданностью. Ведь поездка к его родственникам могла бы считаться достаточно прозрачным намеком. Такая умная женщина, как Лидия, наверняка должна была догадаться, что он не водит всех подряд знакомиться со своими родными.

Парадокс: будь это какая-нибудь проблема, связанная с работой, Джейк мигом решил бы ее. Докопался бы до причины, прикинул варианты решений и нашел бы выход, устраивающий всех в равной степени.

А вот в личной жизни все далеко не так просто. И нужно подумать о чувствах Лидии. Ведь она призналась, что хотела бы родить детей. Джейк сам видел, как ловко она обращалась с малышами у Петерсенов, с какой нежностью рассматривала его детские фотографии. Когда-нибудь она станет прекрасной матерью, и он, Джейк Андерсен, не вправе лишать ее такой возможности.

Кроме того, ремиссия не продлится вечно. Лидия начинает новую жизнь, станет заниматься тем, о чем всегда мечтала. А он не может предложить ей ничего, кроме безрадостного будущего, омраченного необходимостью ухаживать за безнадежно больным. И потом Лидия останется одна. Это тяжкий крест, какое право Джейк имеет взваливать его на хрупкие плечи?

Нет, не будет он предлагать ей продолжить отношения. Он поступит так же, как поступил с Грейс: отпустит Лидию. Остается лишь надеяться, что ей посчастливится встретить хорошего человека. Такого, какого она заслуживает.

Жаль, что он, Джейк, не может стать этим человеком. Но сейчас не время предаваться грустным раздумьям и жалеть себя. Нужно оставаться веселым и бодрым. Словно все в порядке. Словно между ними было просто деловое соглашение. Джейк постарается, чтобы расставание прошло для обоих как можно менее болезненно.

– Если хотим успеть позавтракать до отъезда, надо вставать.

– Я не хочу есть, – отозвалась Лидия.

Джейк тоже не хотел, но он прекрасно научился прятать свои чувства и настроение. Поэтому он бодро спросил:

– Кто первый в душ? – Предложить принять его вместе он не осмелился. Они уже простились. И если сейчас в душе они снова станут близки, он уже не сможет отпустить Лидию.

– Джейк, не надо так.

– О чем ты? – удивился Джейк.

– Зачем мы искусственно себя ограничиваем? Может, у нас получится? – Девушка подняла на него полный мольбы взгляд.

– Ты же сама знаешь, что нет, – покачал головой Джейк.

– А ты посмотри на вещи иначе. Вдруг ремиссия окажется стойкой, и ты будешь жив-здоров еще долгие годы, никто же не исключает такой возможности! Но даже если и не так, разве не лучше… – она с трудом подбирала слова, – не легче будет умирать, зная, что ты доставил окружающим достаточно радости, оставил им светлые воспоминания? Зная, что они будут с улыбкой вспоминать о тебе? Разумеется, твои близкие будут скорбеть по тебе, будут скучать, но настанет пора, когда о тебе останется действительно светлая память. А не муки и угрызения совести от того, что они не смогли помочь тебе справиться с собой, не сумели разрушить те преграды, которые ты возвел между собой и миром.

Боже, как бы он хотел поверить ей! Но она не ведает, что говорит. Джейк уже проходил через это. Видел, что стало с Грейс. Наблюдал, как из прекрасной феи она превращалась в снедаемое терзаниями жалкое существо.

А Лидия такая хрупкая. Она уже достаточно намучилась, живя чужой жизнью, изо всех сил стараясь быть лучшей в том, что ей не нравится, лишь бы угодить другим. Можно ли принимать от нее еще и эту жертву? Нет, ради ее же блага Джейк должен отказаться.

– Думаю, мне больше нравится, когда ты рисуешь, чем когда ты говоришь.

– Значит, ты не согласен даже рассмотреть такую возможность?

– Прошу тебя, просто поверь тому, что я говорю, Лидия. Ты же доверяешь моим суждениям.

– Только почему же ты не доверяешь моим?

– Потому что слишком многое поставлено на карту, – тихо ответил Джейк, пришла пора говорить начистоту. – Да, мы можем быть вместе, и ты, между прочим, единственная, с кем я хотел бы быть. Но ты хотя бы понимаешь, что будет дальше? С каждым днем, глядя в зеркало, я стану ненавидеть себя все сильнее и сильнее за то, что лишаю тебя нормальной жизни, лишаю счастья материнства, возможности верить в счастливое будущее.

Лидия приподнялась на локте и заявила, глядя ему прямо в глаза:

– Есть как минимум три способа завести детей, если уж захотим: ЭКО, опекунство и усыновление.

– Нет, Лидия, не о чем тут говорить. Это не обсуждается.

– Боже, ну почему ты так уперся, Джейк? Ты невыносим!

– Потому что я прекрасно представляю, что чувствовал бы, если бы в один прекрасный день потерял тебя. И не хочу, чтобы ты прошла через подобное мучение.

– Если будет так, как хочешь ты, то я все равно пройду через это мучение, потому что потеряю тебя прямо сейчас!

«Пусть уж лучше так: отмучиться сейчас, чем постоянно жить в ожидании кошмара». Джейк был непреклонен:

– Мы с тобой договаривались, только на неделю.

– А если мне мало недели? Если я хочу больше?

– А если я не хочу? – Он, разумеется, лгал. И, увидев, как Лидия дернулась, словно от пощечины, буквально возненавидел себя за то, что причиняет ей такую боль. Но, как говорится, добро должно быть с кулаками. Он не мог поступить иначе.

– Ну, думаю, все уже сказано. Иди в душ, а я пока упакую свои вещи. – Лидия отвернулась, но Джейк понял – она плачет.

Плачет из-за него. Плачет и не хочет, чтобы он видел. Так будет лучше. Они провели чудесную неделю друг с другом. И пусть они умудрились за это время влюбиться друг в друга, но не успели же еще полюбить по-настоящему! А расставаться всегда больно. И если разбежаться прямо сейчас, у обоих есть шанс оправиться, прийти в себя. Лидия начнет новую жизнь, в которой обязательно встретит своего принца. Если же Джейк уступит, если проведет все те дни, что еще отмерены ему, с Лидией, они привяжутся друг к другу еще сильнее, и потом смириться с потерей будет намного тяжелее и больнее, чем сейчас.

Обратный путь до Лондона был самым ужасным испытанием, какое до сих пор выпадало на долю Лидии. Вроде бы все шло как надо, рейсы отправлялись по расписанию, но с лица Джейка не сходила эта искусственная приторная улыбка. Он снова превращался в бизнесмена, в главу фирмы, отдалялся от нее, не выдавал своих истинных чувств. И тщательно выбирал исключительно нейтральные темы для разговоров.

Лидия понимала: после всего она уже не может ни сделать, ни сказать ничего такого, что заставило бы Джейка передумать. Как он говорил? «Это не обсуждается».