одной фазе репродуктивного цикла. Я был достаточно удачлив и вскоре приобрёл великолепных южноамериканских цихлид».

В аквариуме после различных перипетий, поскольку «любовь и страсть» оказались различного накала, оформились две брачные пары, которые создали «семьи» и вывели потомство. К. Лоренц называет их самец номер один, самка номер один, самец номер два, самка номер два. И в тот момент, когда потомство в обеих семьях подросло настолько, что могло существовать самостоятельно, К. Лоренц поменял самок.

«Самец номер два принял самку номер один сразу же, как только она была посажена к нему…

В другом аквариуме, куда я посадил самку номер два к самцу номер один и его потомству, дела приняли совершенно иной оборот. Здесь самка тоже интересовалась только детьми, выведенная из душевного равновесия переменой обстановки, она сразу поплыла на мелкое место и начала встревоженно собирать около себя молодых. Именно то же самое сделала самка в другом аквариуме. Но совершенно противоположным было поведение самца. В то время как самец номер два принял новую самку дружеской церемонией «накаливания», самец номер один продолжал настороженно охранять выводок, отказался принять помощь самки и в следующий момент обрушил на неё бешеный, таранящий удар…

И я должен был вмешаться, чтобы спасти самку, которая в противном случае могла быть забита до смерти.

Что же произошло? Самец, который получил «более симпатичную» самку, ухаживал за ней и раньше, почему и принял замену с удовлетворением; другой же, помещённый с первоначально отвергнутой им самкой, был взбешен. Теперь он нападал на неё гораздо свирепее, чем делал это раньше, в присутствии своей законной супруги»

Об этой маленькой цихлиде вспоминал позднее, когда смотрел фильм Луиса Бунюэля «Этот смутный объект желания»[192].

Сюжет прост. Пожилой буржуа и молодая девушка, девственница. Он богатый ловелас. Она гувернантка, которая нуждается в деньгах, Он её домогается, она и есть его «смутный объект желания». Безуспешно.

Один из «сюрров» этого фильма, – молодую гувернантку играют две актрисы, как бы две ипостаси женщины. Одна – невинность и непорочность, другая, олицетворение страсти. Второй, по ходу фильма приходится исполнять стриптиз и танец фламенко.

Теперь признаюсь, когда в первый раз смотрел фильм, не сразу догадался, что гувернантку играют две актрисы. Как оказалось, не я один.

Даже в продвинутой киношной аудитории (в доме творчества кинематографистов) нашлись мужчины, которые не сразу догадались, что их надувают. Пришлось женщинам (более тонким существам?) нас просвещать.

Благо в маленьком зале, принято было спокойно переговариваться. Даже посмеиваться над незадачливыми мужчинами.

Потом, когда смотрел фильм во второй раз, удивлялся своей бесчувственности, ведь актрисы совершенно не похожи друг на друга. Но, может быть, всё дело в том, что когда нас, мужчин, заражает «этот смутный объект желания», мы теряем голову и умение отличить один «объект» от другого.

А саркастичный Л. Бунюэль смеётся над нами (а может быть и надо собой). Он разъясняет, что этот «смутный объект желания» может постоянно над нами потешаться. Разъясняет, что водить за нос старого ловеласа, нормально и весело. Что вымогать у него деньги естественно и весело. Что обладать женским телом, по определению невозможно. А всё вместе, это просто весёлая, азартная игра, в которую по-своему играют и Он, и Она.

Кто-то может решить, что Л. Бунюэль просто предостерегает мужчин от хитрых молодых особ, которые всегда норовят обмануть. И вообще обладая – «обладаешь», не обладая – «не обладаешь». Вот и вся премудрость. Не будем с ними спорить.

Увы, опыт-откровение К. Лоренца и изящный смех Л. Бунюэля остаются для нас чуждыми. Во многих смыслах.

…недалеко от моего дома, на глазах у всех детей, в том числе, часто забивают скот, и отрезанная голова долго остаётся выставленной на всеобщее обозрение. Внучка (о ней речь впереди) однажды увидела, попросила меня больше её по этой улице её не водить.

Теперь ответьте мне, можно ли восторгаться маленькой рыбкой-цихлидой при обозрении отрезанной головы?..

Что до «смутного объекта желания» то, не хочется повторять некоторые наши мужские сексизмы, практически уравнивающие всех женщин до некоего эротического манекена. И не задумывающиеся над тем, что сами превращаются в эротический манекен (носорогов?[193])

Мне остаётся только сказать, что Лоренц разъясняет, что попадаются «окультуренные» рыбки, Бунюэль в свою очередь разъясняет, что немало «не окультуренных» мужчин.

Особенно, когда речь идёт о сексуальном возбуждении.

…азербайджанский мужчина на рандеву[194]

Ратую за то, чтобы меньше обобщений, больше конкретики, а сам прибегаю к таким же обобщениям. Согласен, Оправдывает меня, что пишу не исследование, а публицистическую статью. Не пытаюсь выносить вердикт, скорее стараюсь избежать категорических мнений.

Кто знает, где кончается вина и начинается беда «азербайджанского мужчины».

Один азербайджанский мужчина не может заработать на пропитание семьи, бьётся как рыба об лёд готов лебезить перед каждым встречным, готов на любые унижения, а в голове у него – человек должен быть мужчиной («adam – kişi olar»), то ли в смысле уметь находить деньги из-под земли, то ли постоянно проявлять свой гордый нрав, то ли не позволять женщине высказывать своё мнение.

Другой азербайджанский мужчина, проявил предприимчивость, что-то продал, у кого-то занял, с огромным трудом нашёл деньги, построил свой скромный бизнес, а теперь на него наехали, должен дать взятку, но откуда взять деньги, если толком не сумел заработать, а дома его ждут те, кого он должен кормить и защищать – жена и дети.

Третий, пятый, десятый, примеров пруд пруди, но речь не только о них, забитых, болеющих, рано умирающих, но и о женщинах, которые оказались рядом с ними. То ли должны разделить с ними их участь, то ли стать «козлами отпущения».

…женщина в качестве «козла отпущения» – звучит почти символически…

Если там, на работе, мужчина вынужден терпеть, то здесь дома можно ударить кулаком по столу, а если агрессия скопилась, тормоза слабые, или мужского тестостерона в избытке, можно не только по столу. Опыт поколений врывается в сознание, корёжит мужское самолюбие. Если не доводит до самоубийства (которых у нас становится всё больше и больше), то резко сокращает жизнь (показатель нашей «азиатской» жизни).

Никто не спорит, кулаком по столу – не наша специфика, насилие над женщиной не наше изобретение, но не будем прятаться за общечеловеческие пороки. В конце концов, не у нас, а у них началось движение феминизма.

Не у нас, а у них ведутся «мужские исследования», как признак того, что глубокий перелом после тысячелетий мужского доминирования не может пройти для мужчины бесследно.

Не у нас, а у них любовь стала основной темой искусства,