Несмотря на все сопровождающееся безумие, серьезных научных достижений тоже было немало[35]. Ученые осваивали новейшие отрасли лабораторных исследований, объединявших биологию и химию. Многие открытия попадали на передовицы газет – в частности, изоляция эстрогена, прогестерона, а затем и тестостерона[9], – но среди них было одно гормональное открытие, которое часто обходят вниманием. Первые исследования начались в Германии в конце 1920-х годов и достигли кульминации почти через 10 лет в Балтиморе, где дерзкая студентка медицинского колледжа имела наглость считать, что может раскрыть медицинскую тайну.

Почти полвека доктор Джорджанна Сигер Джонс работала за одним столом с мужем, доктором Говардом Джонсом-младшим. Это был «партнерский» стол – огромный антикварный стол из красного дерева с ящиками по обе стороны, чтобы два человека могли работать в пространстве, предназначенном для одного.

Чета Джонс были известна не только крепостью своих семейных уз. В 1965 году они вместе с Робертом Эдвардсом из Кембриджского университета оплодотворили человеческую яйцеклетку в лаборатории – такого ранее не удавалось никому. Позже, в 1978 году, Эдвардс создал первого в мире «ребенка из пробирки». Еще через три года супруги Джонс провели первое успешное экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) в Америке и поспособствовали развитию современного бизнеса планирования семьи.

Впрочем, за всей шумихой с «детьми из пробирки» очень немногие вспомнят, что супруги Джонс запустили бизнес планирования семьи уже после того, как ушли на пенсию. А еще меньше народу знают, что Джорджанна Сигер Джонс оказала влияние на отрасль эндокринологии задолго до того, как детей стали «зачинать» в чашках Петри, а женщины всерьез и надолго закрепились в науке, где ранее доминировали мужчины.

* * *

Все началось одним судьбоносным вечером – 29 февраля 1932 года, в «лишний» день високосного года. Джорджанна Сигер, старшекурсница университета, по настоянию отца, акушера-гинеколога, посетила лекцию в госпитале Джонса Хопкинса. Лекцию читал выдающийся нейрохирург и эндокринолог Харви Кушинг. Кроме того, в тот самый вечер завязался и роман между Джорджанной и Говардом Джонсом. Отец Говарда Джонса тоже был врачом, а отец Джорджанны принимал роды у его супруги, когда в 1910 году родился Говард. В ясельном возрасте они играли друг с другом на территории госпиталя, пока их отцы принимали пациентов по выходным. В течение десятилетий Сигер рассказывала, что тот вечер в госпитале Джонса Хопкинса изменил всю ее жизнь. Или, как это обычно звучало в пересказе Говарда Джонса: «Я, конечно, считал, что она имеет в виду наше повторное знакомство, но на самом деле нет: она имела в виду, что Кушинг настолько заинтересовал ее своими описаниями внутренней секреции, что она твердо решила, что ее областью изучения в акушерстве и гинекологии станет эндокринология, тогда еще довольно новая наука»[1].

Сигер, как и надеялся отец, на следующий год поступила в медицинский колледж при госпитале Джонса Хопкинса. Влюбленный Говард Джонс, студент-второкурсник, нашел Сигер за анатомическим столом. Она работала над трупом вместе с Элом Шварцем, который дружил с Джонсом еще с тех пор, когда они вместе учились в Амхерсте, так что Джонс получил хороший повод как бы случайно подойти и завязать отношения. «Свидание» на жаргоне медицинского колледжа означало совместное изучение материала в библиотеке. Сигер и Джонс на «свиданиях» также рассматривали кусочки яичников в микроскоп в патологоанатомической лаборатории. Наконец Шварц сказал Джонсу, что настало время пригласить Сигер и на настоящее свидание.

Джонс набрался смелости и пригласил Сигер покататься на лошадях на День благодарения – он слышал, что ей нравится верховая езда. Но тем утром пошел проливной дождь. «По какой-то причине я не предложил никаких других развлечений, – вспоминал Джонс спустя 80 лет. – Почему – не знаю, просто не предложил и все». Примерно через месяц они наконец пошли на первое свидание – в свежий, солнечный день 1 января 1933 года. Они поехали на конюшни к северу от Балтимора.

«Женщин, которые шли в медицину в ту эпоху, мы называли “медиками-курицами”, а это подразумевало определенную одежду, не очень женственную: обувь на плоской подошве, простые платья, – много лет спустя вспоминал Джонс. – Я называю это “академическим обликом”. Вы выглядели так, словно у вас нет шансов выйти замуж». 100-летний Джонс перебирал черно-белые фотографии себя и Джорджанны в молодости – и подробности даже тогда не выветрились из его памяти. «Она была совсем не такой, – добавил он. – Туфли на каблуках. Она хорошо одевалась и причесывалась».

Потом он рассказал мне, что на первых курсах медицинского училища придумал способ по крайней мере раз в неделю обедать вместе с Сигер. Он открыл клуб, пригласил в него дюжину других студентов и наблюдателя с факультета, чтобы все выглядело легитимно. Цель клуба – ну, кроме свиданий с девушкой – состояла в изучении недавно изданной медицинской книги Sex and Internal Secretions («Секс и внутренняя секреция»), настоящего кладезя информации обо всем, что вы хотели узнать о зарождающейся отрасли сексологии и половых гормонах[2]. Редактором был Эдгар Аллен, профессор Вашингтонского университета в Сент-Луисе. Аллен вместе с Эдвардом Дойзи стал знаменитым после открытия эстрогена в 1923 году. Книга состояла из статей, написанных разношерстной группой исследователей гормонов – физиологами, биологами, психологами, энтомологами и орнитологами. Начиналась она с брачных игр насекомых, продолжалась птичьими перьями, а кульминации достигала в главе о физиологии человеческой сексуальной ненормальности[10]. То была серьезная, сложная медицинская книга, посвященная новейшим теориям секса, сексуальности и физиологии полового созревания.