Ну, это я на родных просторах могла обеспечить им с лихвой, поэтому даже в гости позвала. Наверное, впервые в жизни за свои тридцать два года выступала инициатором поездки.

После ее откровений и разговоров о превратностях судьбы, фамилиях и особо одаренных родственниках мы с ней едва ли не подружились. Что тоже для меня казалось чем-то из разряда фантастики.

Мы с Марией Вячеславовной переместились на кухню, где больше ничем не воняло, слава богу. Когда в коридоре раздались мужские голоса, волшебные печенья уже были уничтожены мною практически единолично, а чайник кипел по третьему разу.

В это время к нам и зашел хмурый Слава. Он тут же бросил на мать раздраженный взгляд и пробурчал:

– Хоть в космос его отправляй. Мне кажется, или вы решили сделать из меня дурака? Ань, надеюсь, тебя тут не пытали? А то мама у меня только с виду такая простая и милая…

Мы с ней переглянулись и снова разразились хохотом. Кажется, кое-кто понятия не имеет о том, насколько он далек от истины. Буквально. «Не такая простая и милая» здесь звучит как «розовощекий доберман».

В очередной раз поймала себя на мысли, что не представляю, как такая женщина могла повестись на Дворянского. Кто-то что-то в этой истории с настоящим отцом Славы не донца рассказывает.

Красовский же теперь стоял и смотрел на хохочущих нас как на седьмое чудо света. Брови его поползли вверх, и он подозрительно прищурился. В это время на кухне показался не менее довольный жизнью Спартак Олегович.

– Славка, наши дамы что, контрабандный тайник с лимончелло нашли? Твоя мать его по запаху обнаружить может даже. Глянь, какие веселые.

Но глядя на босса, осеклась. Он не разделял всеобщего расслабленного настроения. Потупила взгляд и замялась, сжимая тонкую ткань платья. Кажется, наш разговор никуда не делся. Вернее, его последствия…

Слава все еще был зол из-за моей выходки и ни капельки не остыл, пока катался с отцом до ближайшего травмпункта. Сдается мне, даже наоборот. Здрапа попыталась разрядить обстановку:

– Сын, что встал, как вселенское зло? Проходи, выпей чаю, глядишь, жизнь покажется веселее.

Сглотнула и вцепилась в кружку. На самом деле чем больше времени проходило после моего истерического выпада, тем четче осознавала, как он был прав. Я веду себя как ребенок.

Как маленький капризный ребенок, а не взрослая тридцатидвухлетняя женщина, хозяйка фирмы и человек, на котором такая большая ответственность. Ведь если бы не он, то я бы действительно подорвалась в аэропорт, бросив здесь все. И всех.

А вместо этого просто отправила несколько сообщений с указаниями и настойчивыми просьбами поведать мне, что все-таки случилось. Ну и Милке голосовое оставила.

Подруга и сотрудница по совместительству всю неделю была на связи и отчитывалась едва ли не ежедневно, держа меня в курсе дела. А сегодня исчезла со всех радаров!

Какие бы между нами отношения ни были, это не дело. Я ее оставила за главную и теперь вынуждена слушать жалкий лепет родителей о том, что они пытаются командовать в «Кедровом». Беспредел, ей-богу!

Тетя Маша вообще отказалась со мной разговаривать, когда я позвонила во второй раз, грозным голосом требуя посвятить меня в курс событий. Она просто бросила трубку и занесла меня в черный список! Иначе как объяснить то, что теперь у нее постоянно занято?

Но не стану же я Славе все это вываливать? Тем более при родителях. Да он и не особенно был настроен выслушивать мои объяснения и оправдания.

Слава осуждающе покачал головой и серьезно сказал:

– Я, конечно, весьма рад вас видеть, но хочу напомнить, что сейчас у меня на работе очень много задач. Нам с Аней надо бы заняться делом, и если больше никаких последствий нетривиального знакомства нет, то…

Он развел руками, указывая на выход. Прозвучало, да и выглядело это немного грубо. Стала понимать, что смена настроения, возможно, связана не только с нашей ссорой.

– Сынок, ты что это? Я, конечно, понимаю, что ты у меня парень самостоятельный и важный. Начальник отдела целой фирмы, но…

Опасливо покосилась на Славу, но тот, находясь на взводе, не заметил некоторые несостыковки в словах матери. Его отец тоже растерял всю веселость и смотрел на пасынка с немым укором.

А почему она сказала, что он начальник отдела? Красовский же генеральный как бы? Или нет? Безусловно, я в документы «Элитстроя» не смотрела, но…

Тогда почему он не оповестил родителей? Это же гордость какая. Сын столького добился. Вон даже про менее важную должность как тепло отзываются… Тем временем вопреки логике конфликт разгорался.

– Без «но», мама. Я еще раз повторюсь, что рад вас видеть, однако у нас с Аней очень много дел. Нам давным-давно пора быть в офисе, а кое-кто… – и он испытующе посмотрел на меня, добавив ко взгляду толику возмущения, – вообще собирался все побросать и лететь в неизвестность!

Снова покраснела. Родители притихли. Для меня такая реакция тоже была в новинку, так как со своими мы часто и бурно спорили в такие моменты. Наша семейка вообще любила покричать и повыяснять отношения на повышенных тонах.

После минутных гляделок Красовский раздраженно закатил глаза и развернулся на выход. Подошел к стулу и схватил небрежно брошенный ранее пиджак:

– В общем, так. Аня, жду тебя в машине в течение десяти минут. Если ты не выйдешь, то просто уеду без тебя. Ключи от квартиры на тумбочке сбоку. Мама, папа, был рад видеть, но уделить вам время не могу – занят.

И мужчина размашистым шагом покинул помещение, напоследок таки довольно громко хлопнув входной дверью. Я даже вздрогнула. А потом на часы посмотрела, отмерив нужное время.

Спустя несколько мгновений медленно поднялась и поблагодарила за столь вкусный завтрак. Расстроенная Мария Вячеславовна лишь отмахнулась:

– Да ерунда какая, Анечка. Мы ведь и вправду нагрянули без приглашения к вам. Получилось, судя по всему, не очень хорошо. Вон как сын разозлился.

– Да ему еще в приемном покое кто-то позвонил, и он отошел. Мне показалось, что разговор с самого начала не заладился, шел на повышенных тонах, и по окончании Славу как подменили.

Спартак Олегович, сам того не подозревая, подтвердил мои опасения. Я же еще раз поблагодарила и прикинула, что это могло быть:

– Возможно, отец его снова объявился. Слава как с ним пообщается, всегда сам не свой.

Медленно стала пробираться к выходу и не сразу заметила гнетущую тишину. Она повисла, словно темная, полная снега и дождя туча. Ощущение надвигающейся бури заставило меня обернуться.

Взгляд тут же зацепился за выражение лица Марии Вячеславовны. Она была бледна как смерть, глаза ее расширились, а тонкие пальцы до белых костяшек сжали столешницу. Женщина не своим голосом прохрипела:

– В смысле его отец?! Его отец Спартак, и другого он не знает!