В дверь постучали, и он напрягся, сидя в кресле. Он сказал Руби, чтобы никто не входил в эту часть замка. Неужели какой‑то репортер шныряет в его личных покоях? Он вспомнил детство, когда представители средств массовой информации загоняли его в угол, как испуганное животное, и нацеливали на него камеры, как пистолеты.

Наверняка завтра о нем напишут на первой полосе газет. О его здоровье будут писать все средства массовой информации. Не надо было соглашаться на проведение этой чертовой свадьбы в замке. Он должен был предвидеть последствия. Если какой‑нибудь ушлый журналист выследит его…

– Лукас? Это я, – сказала Руби. – Я принесла тебе поесть и попить.

Вздохнув с облегчением, он встал и пошел открывать дверь. Но его эмоции по‑прежнему бурлили. Эмоции, в существовании которых он не хотел признаваться. Он чувствовал себя крайне уязвимым.

Руби принесла полный поднос с вкусной едой, и Лукас вдруг понял, что умирает от голода. Ему хотелось не только поесть, но и пообщаться с Руби. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она покинула его постель утром. Долгие, скучные часы, пока он тосковал по ней. Он хотел ее и злился на себя за несдержанность. Он приходил в ярость оттого, что ему так трудно сопротивляться ей. Злился на себя за то, что увлечен ею сильнее, чем прежде.

Лукас шагнул в сторону, чтобы она поставила поднос на его стол.

– Не стоило беспокоиться. Ты должна работать. – Его тон стал резким и неприветливым, а сердце колотилось как сумасшедшее.

Руби поставила поднос, повернулась и посмотрела на Лукаса:

– У моей команды все под контролем.

А вот у Лукаса настолько разыгрались нервы, что он не мог здраво соображать.

– У тебя все нормально? – спросила она.

Лукас нетерпеливо пригладил рукой волосы:

– Конечно. Внизу проходит идиотская свадьба знаменитостей, которая так похожа на свадьбу моих родителей. И у меня все нормально. Я просто надеюсь, что они подписали надежный брачный контракт, потому что мы оба знаем, чем все это закончится.

– Да, – как ни в чем не бывало сказала Руби. – Ты слышал о Дрейке Коуторне – знаменитом адвокате по бракоразводным процессам? Он эксперт по брачным контрактам. Он друг старшего брата Аэрин. Он составил брачный контракт для Дельфины, учитывая, что она намного богаче Мигеля. На самом деле на контракте настоял Мигель, и это доказывает, как сильно он ее любит.

– Неужели?

– Наверное, мне не стоило приносить тебе ужин. – Она взяла поднос.

– Прости, Руби. – Он протяжно вздохнул. – Когда ты постучала в дверь, я решил, что меня выследил журналист. Прежде пресса постоянно ходила за мной, отыскивая эксклюзив об отношениях моих родителей. Я ненавидел внимание, вторжение, разоблачение. Мысль о том, что это снова произойдет в нынешних обстоятельствах… Ну, тебе, наверное, известно, каково быть загнанным в угол.

Руби поставила поднос на стол:

– Я слежу, чтобы никто не проник в эту часть замка. По пути наверх я заперла все двери. Кроме того, я подумала, что ты уже проголодался.

– Да. – Взяв за плечи, он притянул ее к себе. – Надо было дать тебе выспаться прошлой ночью. Ты устала.

Руби обвила руками его шею:

– Все в порядке.

Лукас припал к ее рту в долгом поцелуе, чувствуя, как его сердце бьется чаще от мягкости ее губ и шелковистого прикосновения языка. Соблазнительные изгибы ее тела сводили его с ума. Наконец он оторвался от ее губ и положил руки ей на бедра.

– А что ты принесла мне поесть? Пахнет вкусно.

– Куча всего. – Она выскользнула из его объятий и начала раскладывать еду на две тарелки. – Я решила, что мы поужинаем с шампанским.

Он услышал звук наливаемого в бокалы напитка, а потом Руби сунула ему в руку бокал шампанского. Стекло под его пальцами было холодным, и тихое шипение поднимающихся пузырьков – громким в тишине кабинета.

– Что мы празднуем? – Он попытался, но не смог сдержать язвительности в голосе. – Еще одна свадьба в Ротвелл‑Парке, вероятность провала которой выше среднего?

Руби устало вздохнула:

– Послушай, я знаю, эта свадьба волнует тебя. Но если бы ты видел, как сильно Дельфина и Мигель любят друг друга, ты бы понял, что они идеальная пара.

Лукас сделал большой глоток шампанского и поставил бокал на стол.

– Ну, в этом‑то и дело, да? Я ни хрена не вижу. – Он пригладил рукой волосы.

Он испытывал жуткий страх от того, что зрение никогда к нему не вернется. Он знал, что многие смиряются со слепотой и ведут продуктивную жизнь, но ему требовалось зрение, чтобы делать любимую работу. Он не сможет работать, пока слеп.

– О, Лукас… – Руби поставила бокал, обняла его торс и прижалась щекой к его груди. – Хотела бы я взмахнуть волшебной палочкой и все исправить.

Лукас рассеянно погладил ее по затылку, с трудом сдерживая ярость.

– Я не верю в магию. Я не верю в чудеса, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

«Я не верю в любовь».

И все же броня вокруг его сердца постепенно ломалась. Он был честен с Руби по поводу того, что ему не хочется оставаться инвалидом. Еще более честным он был со своими сотрудниками. Но прочная, непробиваемая броня, за которой он прятался, рушилась, и если он не предпримет что‑нибудь, причем быстро, то окажется полностью незащищенным.

– А я верю в волшебство и чудеса, и, может быть, этого достаточно, – сказала Руби.

– Нет. – Лукас оттолкнул ее от себя.

Ему нужно держаться от нее на расстоянии. Он обязан контролировать неумолимое желание приблизить Руби к себе и открыть ей свою душу.

Он взял бокал с шампанским, осушил его и с глухим стуком поставил на стол.

– Возвращайся вниз, Руби. Я не в настроении для вечеринок.

Звуки музыки и шумное веселье не помогали его душевному состоянию. Трижды он слышал подобные звуки на свадьбе у себя дома, и что из этого вышло? Ничего, кроме горечи и разбитых надежд, хранящих отголоски печали в каждом закоулке замка.

Руби подошла к нему сзади и положила руку ему на поясницу. Он вздрогнул.

– Мы можем просто поужинать? Свадьба скоро закончится.

Лукас повернулся и посмотрел на бледный овал ее лица. Она, без сомнения, устала и проголодалась, и все же нашла время, чтобы принести ему еду со свадебного пира. Конечно, меньшее, что он может сделать, – это насладиться ее обществом.

Он провел согнутыми пальцами по ее левой щеке и печально взглянул на нее:

– Мне трудно тебе отказывать.

Руби положила руки ему на грудь.

– Кажется, у меня та же проблема, – мягко прошептала она, смотря на