А мне надо сидеть и мило улыбаться, хотя сложно это делать в компании того, кто за свою жизнь людей загубил больше, чем ты вдохов сделала. Но приходилось. Мужчина вел светские беседы, ненавязчиво подводя меня к этому вопросу. А мне хотелось выть, потому что интриговать и юлить я не умела от слова «совсем». Но он явно был не тем, кто потерпел бы препятствия на своем пути. Меня спасало только то, что от моего здоровья напрямую зависел успех его задумки. Однако, давайте будем честными, это совсем не гарантировало сохранности остальных.

— Вы же понимаете, что это очень, — я сделала неопределенный жест рукой, словно подбирая слово, — ответственное решение. Его не принимают просто так, между делом.

— В чем же заключается ответственность задания? — он отзеркалил мою позу, закидывая ногу на ногу.

— В решении судьбы целого народа.

Ага, знаем мы этот трюк с повторением позы собеседника. Не проймешь. Он наклоняется ко мне, показывая ладони. Длинные светлые пряди скользят по столу, навевая воспоминания о волосах того же цвета, но коротко остриженных. Остроухий мягко улыбается, настолько мягко, что прошибает нервная дрожь. Я сглатываю, кровь шумит в ушах.

— Вот как? В этом Вы видите проблему, Элина? Позволите же по имени?

— Но я не знаю Вашего, — сдавленно пищу в ответ.

Он улыбнулся, уходя от ответа. Вот же… эльф! Мужчина взял меня за руку, сжимая закоченевшие пальцы в своих ладонях. Остроухий внимательно вглядывался мне в глаза, заставляя кровь отливать от лица. Как же страшно…

— Вы боитесь меня? Право, Вам не о чем беспокоиться. Вас я не трону. В конце концов, Вы являетесь главным элементом моего плана. И Ваша целостность — в сфере моих интересов.

— Странно слышать это от Вас, — пропадать, так с музыкой. — Особенно в свете Вашей репутации.

Лицо мужчины не изменяется, на нем все та же светская вежливость, мягкая полуулыбка. Теплые ладони обжигают заледеневшие пальцы, холод от этих прикосновений ползет все выше, все крепче сковывает. Я не хочу слышать его слов, я даже находится с ним на одной планете не хочу. В одном мире — и то слишком близко.

— Это лишь слухи. Вам ли не знать, что историю пишет победившая сторона, а нам, побежденным, обычно остается лишь принимать свою судьбу. Но мы ведь не только жестокими и озлобившимися умеем быть. Но и белыми и пушистыми — так у вас это называют? — тоже. Даже самые жестокие бойцы оттаивают, если им подарить немного тепла.

Он легко коснулся губами запястья. Вот мое колотящееся сердце меня и выдаст сейчас. Внутри зарождалась истерика. Не думала, что меня будут соблазнять. Я как-то уже на пытки настроилась. Только вот привитый старательной тетушкой цинизм, нездоровый у оригинальной Элины, но вполне адекватный у меня, не давал мне повестись на сладкие речи.

Эльф тем временем обошел стол, руки легли мне на плечи, по спине побежал табун мурашек. Я понимаю, что расчет был на иное, но мне стало еще страшнее. Я даже выпрямилась так, что позвоночник хрустнул, стараясь свести прикосновения на нет. Дыхание шевелило волосы на затылке. Надо срочно что-то придумать, чтобы разорвать контакт.

— Мы с Вами не в тех отношениях. Я бы попросила Вас сохранять дистанцию.

— Я Вас не устраиваю, Элина? — мне не нравятся эти нотки в его голосе, очень не нравятся.

— Мы с Вами посторонние друг другу, давайте будем честны, — каким богам молиться, чтобы они меня услышали? Буду перебирать всех, кто услышит — тому алтарь возведу, когда выберусь.

— Это ли не повод узнать друг друга ближе? Впрочем, — он отстранился, — есть еще иной вариант. Пойдемте.

Меня резким движением сдергивают с места. Железная хватка сжимается на локте, остроухий тащит меня куда-то по коридору, а я едва успеваю перебирать ногами. Наконец, он останавливается у одной из дверей.

— Думаю, если Вас не могу уговорить я, у него это получится лучше.

— О ком Вы…

Договорить не успеваю. Дверь захлопывается за моей спиной, от удара о каменный пол спасает только то, что я падаю на чьи-то ноги. Встаю с невольного спасителя и слышу глухой стон. В помещении темно, только висит тусклый магический светляк. Перемещаю шарик света ближе, невольно отшатываюсь в сторону. Лицо узника похоже на сплошной кровоподтек, остальное тело покрыто синяками и коркой засохшей крови. Мужчина пытается сесть, мутный взгляд скользит по мне, но не может зацепиться.

Перебарываю себя, помогая ему устроиться, стараясь не думать о том, что под моими руками, кажется, нет ни одного живого места. Перетягиваю светляка еще ближе. И зажимаю рот ладонью, вглядываясь в лицо сидящего.

— Дженталь…

Губы эльфа несколько раз дергаются, он явно плохо контролирует мимику. Все силы уходят на нахождение в сознании. Что надо было делать, чтобы меньше чем за неделю превратить его в полутруп? Пытаюсь аккуратно стереть кровь хотя бы с лица, но руки мелко дрожат. Блондин просто прижимается к ладони. Обнимаю его, игнорируя кровь и грязь, плюя на состояние одежды.

— Что случилось? — горло сжимает невидимая удавка, вместо голоса вырывается только сиплый шепот.

Дженталь пытается что-то выдавить из себя, но не удается. Он просто смотрит на меня. Беру эльфа за руку — тот вздрагивает. Подношу ладонь ближе к глазам — пальцы страшно искривлены, изломаны. От осознания внутри поднимается волна жара, тут же затухающая под давлением экранов. Убью. Всех.

— Выби… райтесь… сами, — скорее читаю по губам, чем слышу.

— Я тебя не брошу.

Он странно усмехается, наклоняясь ко мне. Глаза в глаза — в сознание проникают слова. «Я ведь изначально должен был сдать Вас им. Я потому и попал на рынок, искал тех, у кого был достаточный потенциал открыть проход. А вот… привязался как мальчишка. Не смог заставить себя сделать то, чего от меня ждали. Теперь я для них предатель. Мне уже ничто не поможет. Но я еще легко отделался».

На это, похоже, ушли все силы — глаза остроухого закатились, он обмяк, сползая по стене. Я лихорадочно перебирала варианты, но ни один не подходил. За спиной скрипнул засов, по комнате прошелся сквозняк.

— Я думаю, Вам не хочется, чтобы и с остальными такое случилось. Можем начать с дракона, хотя они и выносливые. А вот мальчишка рыжий сдастся быстро.

— Вам уже говорили, что Вы — больной ублюдок? — не знаю, где я нашла в себе силы на настолько ледяной голос.

— Сотни и тысячи раз, моя дорогая. Пойдемте, я провожу Вас в Ваши комнаты.

В голове не было ни одного цензурного слова. В ушах гудело — сила рвалась наружу, но не могла выплеснуться из-за давящих на нее ограничителей. Я мысленно перебирала все возможные казни о каких только слышала. В том числе применяла к идущему рядом выродку его же собственный арсенал. Не думала, что когда-нибудь начну получать удовольствие от мысли о пытках. В груди шевелится что-то темное, похожее на щупальца спрута.

Мужчина рядом со мной едва заметно хмурится, осматривая пространство вокруг себя, но ничего не находит. Сознание плывет, словно от огромной нагрузки, нервы взвинчиваются до предела. Меня раздирает таким бешенством, что хочется рвать когтями глотки всем, кто хотя бы шевельнется поблизости. Вру. Не всем, но очень и очень многим. Потухший было внутри жар разгорается с новой силой, обжигая изнутри. Ощущение настолько сильное, что спотыкаюсь, хватаясь за стену и сползая по ней.