говоря, что это скромный первый номер ПТР никогда не узнает. А медаль вот она – весомо блестит под скупыми огнями фронтовой землянки!

- Поздравляю! - практически искренне сказал Сергей Александрович, - два уничтоженных танка – это на первых многого стоит.

- А вам, товарищ генерал-лейтенант, что-то дадут? - тихонечко спросил, стесняясь, награждаемый, - вы ведь еще больше, чем я, уничтожили вражеских танков!

- Ха! - удивился даже самому неожиданный вопрос. невнятно ответил, на ходу создавая пояснение, - мне, мой дорогой товарищ, по положению необходимо. Ведь не зря дали генеральское звание.

Объяснение было так себе, ни что такими вопросами не задавался – сколько положено уничтожать вражеской бронетехники генералам и какие награды за это получать. Да и, если по честному, и за последующие годы войны, этот вопрос не станет злободневным. Генералам совсем другие были и будут даны полномочия.

Остальным награды были выданы поскромнее. Большой глоток водки из генеральской фляжки да кусочек солдатского сухаря из запасов того же генерал-лейтенанта.

И еще нотацию оного же генерала:

- Зарубите на носу, товарищи красноармейцы и командиры, отступать нам больше некуда, позади Москва! Как это произошло и кто в этом виноват будем разобраться позже и, скорее всего, после войны, когда разгромим проклятущего гитлеровца. А пока упритесь рогом в землю и держитесь!

Сказал и ушел, но не в безопасный тыл, а в соседний полк, посмотреть, как там стоит передний рубеж. И, наконец, разделался с Касимовым, нечего ему по чужим полкам шататься, командир полка все-таки!

Радовался ненадолго, пока не встретился с другим командиром полка, на чью территорию он пришел. Капитан Сергеев, звание небольшое, но еще тоже довоенное, профессионал!

И на этот раз немцы сподобились встретить гостя, показать ему, что идет война и нечего ему проводить экскурсии. Едва только пришел, и Сергеев даже не успел доложить, что в полку все в порядке, как немцы ударили по позициям. Били все же небольшим количеством стволов – где-то примерно батареей 105-мм гаубиц и одновременно с другого места – тоже батареей 81-мм минометов. Зато боеприпасов им ихнее начальство дало много, батареи передвигались вдоль полка и садили густо и часто.

А вот ответа им наша артиллерия не давала. Сергей Александрович вспомнил, что и как бы в предыдущем полку он не увидел помощи пушек или, хотя бы минометов. Поинтересовался между залпами врага в полковом блиндаже. Так-то и НП и штаб были поставлены чуть поодаль от врага, но кое-какие убежища от огня неприятеля и от холода были и на передовой.

Оказалось, есть в дивизии стволы и даже мощные! Дивизионные пушки – французские гаубицы аж времен Первой мировой войны и целый противотанковый полк зенитных 37-мм орудий! Почему они не открывали огонь во время последней атаки немцев он не знает, все-таки не его полк. А сейчас почему не открывают огонь? Скорее всего, из недостатка боеприпасов. Откуда их возьмешь, гаубицы-то старые, да еще иностранные.

Объяснение показалось попаданцу слабеньким, на троечку, но он тут же подумал, что командир стрелкового полка не должен знать всего по дивизии. И особенно положение по артиллерии. Тут, скорее, он сам расскажет. Дивизия была сверхплановой и поэтому ей дали, что было в резерве на складах ГАУ. А не стреляют… копят, наверное, на случай прорыва врага.

Ничего, ребята, начало нашего наступление уже скоро, время в часах измеряется. А там, как бы оно не началось, но немцам будет не до своей атаки!

Глава 11

Сутками позже, когда уже началось наше долгожданное наступление, великий князь Сергей Александрович запоздало подумал, что, скорее всего, немецкие атаки, произошли не из объективной необходимости наступления в паузах советских войск, а от нервов Гота, даже оказались нам на пользу. Танковая группа-то и так имела мало и техники, и людей, и боеприпасов. Лучше бы оборону крепили!

Но нет, Гот и его генералы в 1941году в советское наступление не верили, тем более победоносное. А вот Москву видели, богатую, теплую, наполненную для них богатствами и женщинами.

И что теперь? Желание женщин видеть свои субъективные желания в объективной реальностью всегда будет лишь желанием. А настоящая реальность вот она – советские танки и САУ (к сожалению, мало) и колючие русские холода! Осень 1941 года была холодной даже в ту холодную пору. Начало ноября казалось настоящей зимой, что по приличным морозам, что по сильным снегопадам.

Снег был настоль обильным, что и наши атакующие танки застревали, особенно БТ-5, БТ-7, Т-26, Т-34 с трудом, но приходили, только сколько их тогда было, единицы!

Все равно при наличии техники, что близкие, что дальние удары полагались только на людей и на лошадей. А из техники – на орудия и даже ПТР. А так, швыдче ребята, ваше дело правое, люди передовых отрядов на лыжах, кони только обязательно подкованы, но им и так неплохо!

Генерал-лейтенант Романов, слыша жалобы на глубокий ноябрьский снег – нередко по колено и вспоминая декабрьское наступление Красной Армии по поясе в снегу в прошлой реальности, только махал и жестко предупреждал, что вся зима еще впереди. И если будут медлить, наступление придется вести в снегу не только по колено, но и… по пояс, короче.

Это были артиллеристы, непривыкшие наступать в передней линии со всеми невзгодами. По правде говоря, пушки бы надо заменять на САУ, только где их возьмешь? И так уж наклепали, Господи спаси! База – ходовая часть не только подбитых танков, но и тракторов, даже вездеходов, пушку тоже любую, от 45-мм или 57-мм до 76-мм и погнали! Даже брони не было совсем или только артиллерийские щиты, но ведь и этих САУ не хватало.

Пехота жаловалась реже, там останавливали свои командиры. Понимали, что наступать надо и именно им, никто их не заменит, а что было из техники и людей, то и так дали. А вот кавалерия ушла в отрыв, только и видели. По снежным полям и лесам левый удар нанес кавалерийский корпус советского генерал-майора Льва Доватора, правый – кавалерийский корпус царского генерала Андрея Шкуро.

Вот жеж поиграла жизнь с казаком! В прошлой реальности рьяный противник Советской власти и даже сторонник вермахта, один из немногих, кто открыто воевал на стороне немцев и итог – повешен в январе 1947 года. А в этой реальности он уже на стороне большевиков. То есть, генерал-то, конечно, подчеркивает,