его голосе. – Для нас разум подобен пустой стеклянной сфере на ладони. И всего одно нажатие рассыпает ее на миллион кусочков, а второе взрывает и превращает в пыль.

Ей стало плохо от этой мысли.

– Ты делал это прежде, – слова прозвучали не как вопрос.

– Я не горжусь этим. И помню каждого, кого когда-либо…

– Убил, – резко перебила и наконец повернулась к нему лицом. – Каждого, кого ты убил. Вот кто мы на самом деле? Оружие.

– Мы не обязаны им быть.

Фейт увидела сожаление и раскаяние в его глазах и на короткое мгновение… почувствовала жалость. Пока не вспомнила, что у него всегда был выбор, контроль, которого она не достигла.

– Почему ты это делаешь? Почему служишь деспотичному королю, который позволяет людям страдать и убивает не задумываясь? Он корыстный монстр, а ты всего лишь бесхребетная марионетка, выполняющая грязную работу, – выпалила она.

Она не могла остановиться. Возможно, он не заслуживал ее гнева, и в глубине души она понимала, что всего лишь выражает чувства, которые испытывает к самой себе – к тому, кем была и что сделала. Но она никогда не встретится лицом к лицу с мужчиной, на которого ей действительно хотелось накричать и выплеснуть боль и ненависть, копившуюся внутри долгое время. По крайней мере, если она предстанет перед королем Хай-Фэрроу, то вряд ли останется жива.

– Осторожней, Фейт, – предупредил он.

– С чего бы? Всего лишь вопрос времени, когда я буду следующей.

Его глаза потемнели.

– Ты никогда не будешь следующей. Я этого не допущу, – произнес он с неожиданно яростной решимостью.

Фейт пошатнулась от гнева и испустила вздох поражения, тяжело опустившись на берег. Она опустила руку в воду, бесцельно гоняясь за юколайтами, которые шарахались от ее прикосновения.

Закрыв глаза, Фейт окунулась в воспоминание, которое преследовало ее.

– Несколько лет назад в городе жил человек. – Она не услышала, как Ник сел рядом, но почувствовала его присутствие. И когда посмотрела в его сторону, то увидела, что он сидит, небрежно поджав колени и обхватив их руками, и не сводит с нее изумрудных глаз. Она трусливо отвела взгляд, возможно, боясь признаться в содеянном, и продолжила: – Я каждый день проходила мимо него по дороге на рынок. Он владел мясной лавкой на главной улице, ведущей к замку, и управлял ею вместе с женой. Все его знали. – Ее взгляд стал мрачным, когда она вспомнила его лицо. – Он был полным, неопрятным мужчиной, который словно никогда не знал, что такое ванна. Но не его внешность отталкивала меня.

Он был черствым и жестоким, и я знала, что он плохо обращается с женой. Никто никогда не видел, как он бьет ее – ему нравилось делать все тихо. – Ее тон стал мрачным. – Но это было очевидно. Тело женщины было усыпано синяками и порезами, и все знали, что происходит, но никто не заступился за нее. – Она замотала головой, прогоняя зловещее видение.

– Однажды, когда я вышла из дома пораньше, улицы были еще пусты. Я услышала шум, прежде чем увидела, что происходит, и спряталась за углом, ведущим к мясной лавке, чтобы понаблюдать из укрытия. – Фейт помолчала, стиснув зубы. Она почувствовала, что впилась ногтями в сухие ладони. И, прерывисто дыша, заставила себя продолжить: – Он ударил ее так сильно, что она упала лицом на камень и истекала кровью. Я хотела ей помочь, но испугалась. Мне было всего пятнадцать – что я могла сделать против мужчины его комплекции? – беспомощно спросила она, но это не уменьшило вину за трусость.

– К нам приближались два патрульных фейри, и мне стало легче, ведь я была уверена, что они помогут ей, накажут его… но нет. Они просто прошли мимо, ничего не сделав и даже не сказав, – процедила она сквозь зубы. – Какое им дело до одной жалкой человеческой жизни, а? – Она не смогла удержаться и бросила в его сторону обвиняющий взгляд, но Ник промолчал. – В ту ночь я не могла выбросить случившееся из головы. Постоянно слышала ее крик и стук, с которым она ударилась лицом о землю. Я хотела навредить ему, заставить чувствовать боль, которую он так любил причинять другим. Я не горжусь этими мыслями, но в ту ночь… мне снилось, хотя сейчас правильнее сказать, что я странствовала… в его голове.

Она невесело усмехнулась.

– Даже спустя столько лет я помню – чувствую это – так четко. В нем было так много ненависти, и насилие было единственным известным ему способом освободиться от демонов, терзающих разум. – Она покачала головой, не веря, что не осознавала этого ранее. – Все повторилось точь-в-точь как я видела наяву, кроме того момента, когда он поднял руку, чтобы ударить ее. Я… закричала изо всех сил. Он посмотрел мне прямо в глаза, и на долю секунды я почувствовала его потрясение и ужас, прежде чем сцена погрузилась во тьму. Я тут же проснулась, охваченная ужасным чувством. Это разительно отличалось от остальных снов и ночных кошмаров.

Она посмотрела на воду и обнаружила, что несколько юколайтов ухватились за ее пальцы, пока она продолжала лениво водить рукой.

– В то утро я, как обычно, пошла на работу, и днем тоже не случилось ничего неожиданного. И лишь позже по городу поползли слухи… Он был мертв. Мясник с Главной улицы, Том Крестлер. В то утро его нашли мертвым в постели. Никаких следов ран на теле – предположили, что он умер от какой-то сердечной недостаточности. Некоторые скептики даже обвиняли Ночных странников, но те, кто знал его ближе, настаивали, что мужчина не сделал королю ничего плохого, чтобы заслужить кару. – Она знала, что могла не озвучивать очевидный вывод, но все равно прошептала: – Думаю, это я убила его.

Они оба долго молчали. Фейт не могла заставить себя посмотреть на Ника и увидеть его реакцию. В каком-то смысле она была ничем не лучше него – не лучше любого из фейри-странников, привыкших забирать жизни.

В груди образовалась пустота от осознания того, что она уже не знала точно, кем была. И Фейт отчаянно захотела вернуть свою жизнь, когда ни о чем не подозревала, а была простой девушкой, которая любит своих друзей, работает, чтобы прокормиться, а в свободное время наслаждается фехтованием клинком, которому не суждено побывать в битве. Теперь все это было в прошлом, и она пыталась постичь новую реальность. Она была оружием, выкованным для того, чтобы стать искусной воровкой мыслей и бесшумной убийцей умов.

Голос Ника вырвал из темной пропасти, в которую она медленно проваливалась.

– Ты не можешь знать наверняка, –