больные дети… Да и выходить на контакт с отцом девочки? Это риск.

– Дело в генетике. Возможно, такой генетический код подходит для обращения…

– А я только поверил, что ты можешь быть нормальным, – усмехается он. – Все еще считаешь, что дело в чудовищах? Одинцова – обычная студентка, на актрису учится. Мне бы и самому хотелось обвинять во всем потусторонние силы, но это не так. Все зло в этом мире творят сами люди.

– Все не так просто. Подумай. Девчонка, которая ни с кем не общалась, родом из какой-то деревни, без семьи и друзей. Странно это, не находишь? Дионеи могут принимать…

– Все ты за свое, никак не угомонишься, – вздыхает Афанасьев, слышать мой бред не хочет. Уверен в своей правоте. Жаль бедолагу, разочаруется. – Найдем, сам во всем убедишься. Объявляем девчонку и машину в розыск. Нужно запросить видеозапись с камер.

Глава 14

Странное дело

Афанасьев выдохнул, откладывая замусоленный лист бумаги. Еще один день, результатов нет. У девочки все меньше времени. Если она еще жива… При других обстоятельствах они давно бы искали труп ребенка. Первые сутки – решающие в делах о похищении, по прошествии трех дней найти живым скорее исключение, чем правило. Люся Макарова пробыла у похитителей почти месяц. Ни следов насилия, ни пыток, ни обезвоживания. За девочкой следили, содержали в чистоте, кормили. Это дает шанс выжить. С мотивом сложнее, нестандартное поведение преступников. Еще и эта хорея Гентингтона. Если бы разговор шел о выкупе или борьбе за опеку над ребенком, можно было бы предположить такой сценарий развития, но ни Макаров, ни Кириллов не собирались разводиться с женами. Интрижка на стороне показала нужный вектор, но и здесь тупик. Информации нет. Подозреваемая словно сквозь землю провалилась.

– Роман Михайлович, – выдала голова Шурика, показавшись в дверях. – Можно?

– Заходи, удалось что-то выяснить?

– В детском доме, со слов декана, в котором выросла Одинцова, о ней ничего не слышали. Нет ни записей, ни документов. До поступления в институт она нигде не значилась. Аттестат поддельный, даже справка с анализами и та купленная. Одинцовой Олеси Ярославовны не существует. Фейковая личность, – довольный собой усмехнулся лейтенант. Взгляд следователя поубавил пыл, заставляя сделать лицо серьезнее. – Роман Михайлович, может, Макаров правду говорит, ну… О чудищах. Странное дело выходит.

– Хочешь сказать, она специально поступила в институт, поселилась в общежитии, ходила на занятия, чтобы ее за оборотня не приняли? – задумчиво произнес Афанасьев, постукивая карандашом по столу. – Впрочем… Действительно странно. Слишком сложная схема, требует больших денег. Для чего это нужно?

– А откуда у монстров могут быть большие деньги?

– Шурик! Тебя Макаров за задницу укусил? Может, тебя вместе с ним к психиатру отправить? – фыркнул Афанасьев, глаза округлил. Удивил помощник. – Он как раз на приеме, может, успеешь еще, если поторопишься. Вот же! Угораздило… По внедорожнику что-то удалось выяснить?

– Машина взята напрокат. Там шарашкина контора. Документов они у заказчика не брали, так как водитель их был. На камерах этот мужик не засветился, заказывал по телефону. Внедорожник брал несколько раз, один и тот же. В последний раз в тот день, когда Одинцову видели в институте, больше она там не появлялась.

– И где он сейчас?

– Кто? – искренне удивился паренек. – Мужик этот?

– Шурик, я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях! Водитель где? Он единственный, кто видел этого загадочного мужика, а значит, еще вчера должен был сидеть в моем кабинете. И чему вас в академии учат? – начал закипать Афанасьев. – И только не говори мне, что он тоже пропал!

– Почему пропал? Он в отпуске, – неуверенно пробубнил парнишка. – Я взял его данные, адрес есть, телефон.

– И почему тогда ты еще здесь? Бери группу захвата – и на адрес. Вперед. Доложишь, как только будет что-то известно.

– Есть, – кивнул Шурик.

– И еще. Мне нужны все нераскрытые дела о пропавших детях за пятнадцать лет, и расширь поиск, не только Москва и Подмосковье, возьми близлежащие города. Преимущественно девочки возрастом от шести до восьми лет. Но сначала водитель. Свободен.

Афанасьев устало плеснул горячей воды из кулера в пластиковый стаканчик с чайным пакетиком и открыл свои записи пятилетней давности. В начале расследования Макаров был абсолютно вменяемым человеком, бред начался только после того, как он нашел тело дочери. Логично, мужчина испытал шок, тут у любого крыша может поехать. Дионеи, способные принимать облик человека, обращение детей – тогда все это казалось проявлением сумасшествия, а сейчас есть возможность взглянуть под другим углом. Он утверждал, что эти твари следят за ним. Если под этими существами разум Макарова воспринимал женщину, то все встает на свои места… Схема одна.

– Роман Михайлович… – Дверь, выдергивая из мыслей, открывает Алена Игоревна. Бледная, глаза красные, дрожит, как осиновый лист, едва держится на ногах. Если бы не жених, стоящий позади, рухнула бы на холодную плитку. – Это все из-за него, – еле слышно произносит она, хватаясь руками за деревянный откос. – Это его вина… Гриша во всем виноват!

Третий час по психушке ношусь, навеяло. За пять лет это место должно было стать домом, но нет. Стены давят и запах… Чертов запах лекарств!

– Гриша, – окликает девушка с растрепанными волосами. Пациентка женского отделения, на прогулках виделись. Год уже здесь, красивая, совсем молоденькая, и двадцати пяти еще нет. – Я думала, тебя выпустили… Отсюда не выходят, да?

– Ты выйдешь, – обнимаю ее. Не место ей здесь, не походит на здешних обитателей. Муж сюда запихнул, если действительно муж. Впрочем, чем больше времени проводишь в этих стенах, тем больше начинаешь верить словам сокамерников. – Приходил? – кивает, глаза по-детски в пол. – Эй, все будет хорошо. Посмотри на меня, ну же, ты умная девочка. Чертовы таблетки… – Зрачки у нее расширены, взгляд бегает. – Соня. Не давай повода накачивать себя. Я попытаюсь тебе помочь, поговорю со следаком. Он нормальный мужик.

– Ты не сможешь… Он не поверит, никто не верит, – улыбается она. – Забудь. Если тебе удалось вырваться, не возвращайся сюда больше. Отсюда не выходят!

– Софья Владиславовна, вот вы где. – В коридоре показывается медсестра. Студентка, пятый курс, подрабатывает после учебы. – Пойдемте, нас ждут на процедурах. Григорий Константинович, так вы опять у нас? Я думала, вы уже на полпути в Мексику, а вы все здесь.

– Паспорт еще купить не успел. Фальсификатора хорошего не подскажешь? – шучу я. Не раз ей про Мексику говорил, утверждал, что уеду первым же рейсом, только пятки засверкают. Хорошая девчонка, помогает пациентам не свихнуться окончательно. – Лизок, ты Соню куда ведешь? Что ей назначили?

– Григорий Константинович, нехорошо! Хотите, чтобы меня уволили? – качает головой она.

– Ну же, Лизок, – строю щенячьи глазки. Всегда работает. Сдается.

– Считайте, что ваша Сонечка здесь на СПА, душ Шарко, – обернувшись вполоборота, шепчет она, уводя пациентку. – Если найду номер знакомого фальсификатора, обязательно вам скину! До свидания, Григорий Константинович, вас ждут внизу!

– Вот же, язва, – усмехаюсь я. Загнула. Впрочем, в чем-то она права. Нет, не как женщина, здесь другое. Пока мне не представился случай свалить отсюда, я опекал эту девушку. Светленькая, голубоглазая, на Аленку чем-то похожа. Мне нужно было о ком-то заботиться, ей нужен был друг, который сможет понять. – Приглядывай за ней, вернусь – проверю!

Нужно идти. Лиза права, внизу давно ждет сопровождающий экипаж. Даже забавно, Афанасьев не возражал против моего визита к жене, но не рискнул отпускать одного на прием к доку. Побаивается, что Павел Степанович закроет меня в палате, наплевав на решение суда.

– Долго вас держали, – бурчит младший сержант, стоит только к машине подойти. – Афанасьев звонил, велел срочно ехать в участок.

– Что случилось? – Накатывает беспокойство. Он же сам меня к психиатру отправил, к чему спешка? Продвижение по делу? Нет, что-то другое… Нутром чую. Что-то не так.

– Нам не докладывали, сказали привести вас как можно быстрее, – пожимает плечами второй.

Черт возьми, что происходит?

Глава 15

Пешки

Полицейский участок, я уже успел привыкнуть к царящей здесь суматохе, потерпевшие, задержанные, все как один галдят,