Лойс разделась и забралась под одеяло, поджав к груди неуютно и липко холодные ноги. На неё набросилась томная сероватая темнота, заливаясь бездонным шумом в уши и глаза.

Ну нет, так тоскливо спать одной, будто мучительно умер кто-то и надрывно плачет в душу, стоя над самым ухом. Это кошмарное ощущение сводило с ума так безжалостно, словно всё тело изрубило в мясо, а голову размазало по подушке, её теперь… будто не существовало. Страх потеряться в хищной тьме убивал беглянку, втаскивая из тихой реальности в панический хаос.

Не выдержав такого нахального напора одиночества, Лойс встала, наскоро всунула ноги в ботинки, накинула пальто и, крадучись, вышла из комнаты.

Странно, что она, такая привычная к этому скорбному чувству брошенности, теперь чуралась его, как ужасной болезни. Стоило только ощутить заботу, и Лойс уже не желала расставаться с ней даже под угрозой смерти, казалось, что она не выживет без Дагласа и его безропотной любви.

Сильная и самостоятельная… но внутри такая беспомощная и маленькая.

Лойс по шершавому мраку прошла к чёрному ходу, осторожно слушая мощный храп хозяйки из противоположной комнаты. Холод сразу голодно вонзился в её голые лодыжки, поэтому она поспешила, хрустя снегом, как рассыпанным крахмалом, к тускло мерцающему окошку большого деревянного сарая около кривого частокола.

Голубоватый свет с редкими рыжими искрами зарылся в снег, выпав из дверного проёма. Даглас спал сидя, преминув воспользоваться одеялом и перейдя в состояние грелки. На лбу у него выступила лихорадочная испарина, а дым изо рта прозрачным туманом летел вверх, создавая завитки и красивые фигуры, являющиеся лишь на мгновение, чтоб окрасить потолок в чернильные разводы.

Лучи огня любопытно проглядывали через решётку печной дверцы и прорывались через свитер, спокойно и рассеянно покрывая собой комнату, пыльную, наполненную воспалённым морозом, как погреб, заваленный различным хозяйственным хламом.

Из враждебной темноты попасть в такой родной свет для Лойс стало долгожданным успокоением.

Внезапно Лойс опустилась в такой жуткий стыд, что у неё свело плечи от утомительного напряжения, она страшилась вздохнуть, будто ей сжали лёгкие железными скобами. Не может же она просто разбудить его…

Но страдать растерянными мыслями долго ей не пришлось, потому что Даглас тихо удивлённо проговорил, не открывая глаз:

— Ты чего не спишь, м?..

— Мне… — Лойс виновато запнулась, но, услышав добрый снисходительный тон Дагласа, всё же осмелела и честно ответила, потупив взгляд уже от вопящей неловкости: — Мне страшно одной там… и одиноко.

— Бедняга, иди сюда, — Даглас, всё ещё не открывая глаз, оперся спиной о щербатую деревянную стену и приветливо раскрыл руки. Лойс охотно нырнула в них и прикорнула у друга под боком, позволяя себя согреть. — Мне тоже одному в темноте страшно.

— Ты же взрослый уже, — недоумённо нахмурилась девушка, не понимая, как серьёзный и такой мужественный человек, тем более демон, может вообще испытывать что-то подобное.

— Ну и что? Взрослые тоже боятся темноты. Даже я со своим огнём. Уютнее бояться вместе, правильно? — Даглас по-отечески потрепал потеряшку по голове и весело улыбнулся.

Лойс энергично кивнула, безоговорочно соглашаясь. Хотелось вернуть ему это доселе неизвестное, эту пламенную заботу. Сделать хотя бы один шаг к тому, чтоб доказать себе свою полезность.

А пока что она пугливая и никчёмная… переживания так травят сердце, что кругом всё оборачивается в жуткие тени, азартно желающие ей смерти…

Но это утром… А сейчас… спать.

Даглас проснулся, ощутив неприятный стервозно покалывающий холод в пальцах. Лойс ушла, а он остыл…

Даглас судорожно открыл дверцу, дабы проверить пламя. Оно совсем плохо себя чувствовало и лениво ползало по самому дну, едва заводя потускневшее сердце.

Иступлённая боль в грудной клетке взвилась горьким ожогом до самого горла, сжирая его гадкой гнилью изнутри, и печник, дёргано помотав головой, чтоб уложить вскочившее мучительное давление, сплюнул скопившиеся во рту грязную копоть и кровь в деревянное ведро на полу.

Нельзя так запускать себя, один поршень уже не работает и дышать приходится вполсилы… Ещё и эта пулевая рана утомительно саднит, будто внутри кто-то ковыряет зазубренным копьём.

Нона знает, что делать… Главное добраться до неё вовремя и привести Лойс в целости и сохранности. Сам Даглас уже ощущал себя остывшим мешком с костями, но это меньше всего его волновало.

Дверь сарая тихо скрипнула, отворяясь, и на пороге появилась слегка смятённая Лойс. Внутрь искрами брызнул утренний желтоватый свет, и пыльный вихрь снежинок нежным морозом проплыл по коже. В дрожащих рассветных лучах волосы девочки напоминали яркий шустрый огонёк, расползшийся по всей голове золотистыми иголочками.

— Доброе утро, — Лойс приветливо наклонила голову, едва улыбнувшись, будто не знала, как это правильно делать. Она подошла, и от её душегрейки пахнуло чем-то пресно-солоноватым.

— Ты так рано вскочила, где была? — Даглас неловко спохватился и отпустил многострадальное ведро на пол, вытерев капли сажи со рта. Совсем не мужественный вид, а уж оправдываться ещё хуже. Лойс его таким застать не должна…

— Помогала хозяйке. Она сказала, что примет это вместо оплаты за ночлег, — девушка устроилась рядом, подогнув колени и заложив руки за голову. Она выглядела чуть уставшей, но по-здоровому, от плодотворной работы, и даже её глаза заведённо, со всей счастливой страстью, сияли, Лойс впервые чувствовала себя… полезной. — Я теперь умею готовить овсянку и вкручивать лампочки.

— Я знал, что ты способная, — преисполненный трогательной гордости за потеряшку, мягко потрепал её по голове печник.

— Я принесла тебе шамку, — Лойс расстегнула пальто, вынула из-за пазухи что-то, завёрнутое в промокшую газету. По сырому сладковатому запаху Даглас сразу узнал, что девочка принесла, и встревоженно отпрянул, будто на него двигалась зловещая лавина.

— Мясо? Нет-нет, Лойс… — мужчина категорично замахал руками, трезво отказываясь от еды. С такой нещадной тоской он внутри себя соглашался с тем, что это могло бы ему помочь, но мужчина не хотел опять рисковать разумом и пугать девочку. Она только начала ему доверять, ластиться к его руке, как бездомный продрогший котёнок, неужели стоит так всё испортить?

— Ты болеешь, а я хочу тебе помочь! — Лойс нахмурилась, возмущённая до удушающего шока. Даг о ней заботился, не жалея себя,