сырого мяса, от чего тарелка громко брякнула, и мелкие розовые брызги крови окропили салфетку и скатерть. Он не станет мириться со всем этим, ведь он обещал им защиту… и они её получат.

Даже ценой его морали и жизни.

Прогорклый гнилой запах вонзился отравленными иглами в ноздри и скосил дыхание до конвульсивного хрипа. Трупы случайных жертв несправедливой жизни… Даже они нашли своё место.

В каморке, привязанные ногами к потолку… Но от блаженного осознания самоотверженности своего решения даже истрёпанное мясо того милого мальчишки-послушника казалось святому отцу слаще сахара.

Допыхтели Даглас и Лойс буквально до старого района, предшествующего центру города. Конструкция из колёс и палок предсмертно хрипнула и развалилась, печник с ударившим в лоб холодной дробью страхом ощутил, как штыри нещадно погнули его почти расплавленные жаром поршни.

— Ая-яй… — Даглас поднялся и отряхнулся, постепенно тяжело, как после ужасного сна, приходя в себя, но дышать теперь мог с переменным успехом.

— Всё нормально? — Лойс подползла к другу ближе и встала, брезгливо морщась от вида уродливо торчащих из его печки обломков. Мужчина, отрывисто дыша, спокойно потрепал девочку по плечу, стараясь убедить в том, что обошлось без потерь.

Лойс в ответ крепко ухватилась за две мешающих мужчине палки, врылась ногами в снег и, кряхтя от раздражённого напряжения, вытянула их изнутри и отбросила в сторону, как грязь с ладоней.

— Так лучше.

Она уже привыкла к тому, что Даглас себя не бережёт. Видя его страдания, Лойс неожиданно понимала, насколько она отвратительно относилась к себе, а уж тем более малодушно желала смерти. Её спасают от забвения всеми силами, значит, есть этому причина?.. И злиться незачем.

Даглас благодарно улыбнулся девочке и протянул ей руку. Она без опаски взяла его ладонь, и они направились по прямой улице, очерченной деревянными мокрыми заборами, обледеневшими каменными стенами, из-за которых торчали черепичные крыши домов, и заснеженными голыми кустами шиповника, напоминающими замёрзшие в лёд крючковатые пальцы с острыми когтями.

Лойс с каждым шагом ощущала, как неприятно тяжелеет рука Дагласа в её пальцах. Она встревоженно подняла на него голову, с тоскливым отчаянием надеясь на лучшее. Бледный, почти прозрачный мужчина старался не подавать виду, едва выпрямляясь и пытаясь глубоко дышать, но сиплое подобие вздохов ему совсем не помогало. На лбу выступила испарина сдерживаемой боли.

В голове печник упорно держал только одну мысль — не останавливаться. Пока тело в движении, сознание не уходит. Ему не хватало воздуха, словно в трахее поставили стальную заслонку, шестерни в сердце ворочались неуклюже и застревали друг в друге, пламя умирающе шипело где-то снизу, бросая душный мрак в голову. Перед глазами мир прыгал и трепетал, как изорванные чёрные крылья, ослеплял рябыми вспышками.

Ну уж нет, так просто принять слабость и сдаться?

Даглас настойчиво согнал визжащий истеричный шум в ушах, и о ледяной боли задушенного сердца напоминала только гадкая серая пелена перед глазами.

— Ты меня пугаешь, — Лойс хмуро посмотрела Дагласу в глаза, нагло дёрнула его за руку, заставляя помимо воли остановиться. Её напряжённо дрожащие зрачки лихорадочно блестели неизвестным доселе чувством, неясным, тернистым, как заросшее болото, но глубоко понятным. Девушка и злилась, и сострадала, это жуткое безмолвное положение выводило её из себя похлеще лжи или приказов. На веки набегали предательски обжигающие капли слёз, но сердце ревело пульсом, словно во время драки, подстрекая к удару.

И ведь она ничего не может сделать… ничем помочь.

Увидев растерянное на грани помешательства состояние потеряшки, Даглас измученно смирился с тем, что заврался, и пора заканчивать, и ласково успокоил её севшим от катастрофической слабости голосом:

— Мне плоховато, бывает такое. Мы добежим до Ноны, и она меня починит. Не волнуйся.

Как бы он ни рвался выглядеть защитником без единого изъяна и не испытывать постоянно гнетущее, парализующее сознание чувство вины за то, что сотворил по глупости, Лойс всё видела насквозь, словно рыбу, замершую во льду.

— А далеко идти? — поинтересовалась девочка, подала Дагласу руку, а второй придержала его за грудь. Ей всё казалось, что он осыплется пеплом, убери она ладонь. Он устало смотрел вдаль, до немого ужаса пусто и не моргая, будто мертвец, окоченелый и сломленный.

— Нет, пара кварталов всего, — Даглас пошёл, медленно и осторожно, как по хрупкому льду, спотыкаясь. Его голову всецело захватила отчаянная и потерянная мысль, грубо сдавливающая виски: «Главное идти, главное идти, главное…»

Лойс двинулась за другом, от тревоги у неё больно ёкало сердце и щипало где-то под рёбрами, назойливо и противно так, что хотелось вырвать всё мясо изнутри. Девушка едва касалась пальцами груди печника, побоявшись стеснить его дыхание, и так утомлённое и хриплое, словно он втягивал воздух через гадкую склизкую дрянь в горле.

Они несколько минут шли по дороге вперёд, здания вокруг вытянулись, у дороги встали фонари с исколотыми инеем стёклами, под ногами легла вероломно схваченная льдом плитка. Постепенно пространство расширялось, переходя в площадь, у начала которой раскинул крылья величественный храм.

Лойс, раньше не видавшая таких потрясающих огромных строений, сплошь из серебра, извести, мрамора, голубоватой мозаики… изумилась так, что остановилась, словно поражённая в глаза божественным светом. Она совсем ничего не смыслила в архитектуре, но это искусно вложенное в камень чувство величия прошибало насквозь, словно блаженный ветер всколыхнул душу, и она безмолвно задрожала.

— Ништя-я-як…

— Не то слово… этот храм… кхах… десять лет строили, — Даглас тоже поднял голову, привычно оценивая вид святого места. В голове творилось безумное мракобесие, застилая глаза красноватой копотью, мужчина страшно закашлялся и постарался глубоко вздохнуть, но цилиндры истошно скрипнули и стихли, отказываясь работать.

— Пойдём скорее, — Лойс с трудом отвела взгляд от уличного великолепия и пошла дальше через площадь, осторожно огибая озадаченно струящихся по бокам людей. Даглас накрыл руку девочки, лежащую на его груди, своей, пытаясь чуть подбодрить потеряшку и намекнуть, что всё успеется.

Хотя сам он так не думал, предпочитая бешено надеяться на хороший исход. Судя по хмурому и сосредоточенному лицу Лойс, она разделяла его мнение.

Скоро Даглас остановился около дома, вставшего в ряд с остальными на широкой длинной улице. Машины и омнибусы пёстрой смешанной в непривычно шумное и дикое линией стелились совсем рядом.