Даглас поднялся на ступенькам с помощью Лойс, которая крепко держала его, дабы он не свалился лицом вперёд, и постучал в большую тёмную дверь, облицованную узорной деревянной аркой.

Всё, как раньше, только кирпичи со временем потемнели и из песочных превратились в унылые серые блоки, заплывшие разводами извести.

Внутри послышался чёткий цокот каблуков, и дверь открылась, явив слегка удивлённую неожиданным визитом Нону в домашнем синем платье в горошек и в бигуди на всю голову.

Как только она увидела знакомое лицо, тут же возмущённо обомлела, будто ей выстрелили над самым ухом. Она грозно втащила печника в коридор и с размахом ударила его по щеке ладонью. От металлического хлопка Лойс с отвращением поморщилась.

— И тебе привет, — неловко улыбнулся Даглас, потирая щеку. Недовольство на лице подруги всё сильнее принимало катастрофический оборот, словно она сейчас же пойдёт за ружьём и сотворит неминуемый апокалипсис.

— Вы посмотрите, даже не позвонил. А я переживаю хожу, — Нона сурово скрестила руки на груди, сохраняя вид сердитым, но бесстрастным.

— Прости, никак времени не нашлось, правда, — Даглас попытался неуклюже откупиться жалостливым взглядом в пол, но это не помогло. Нона выцепила из-за спины мужчины опасливо замершую Лойс и мирно положила ей руку на плечо, от чего та стеснённо вздрогнула. Смертоносная волна схлынула, и внезапная нежность заставила потеряшку шокированно отшатнуться.

— А это… та девочка, да? Как тебя зовут?

— Лойс… — едва слышно ответила беглянка, запахиваясь глубже в пальто, будто стараясь спрятаться от неизведанного вероятно враждебного места. Но, когда грубый взгляд Ноны несколько смягчился и заискрил лаской, хотя и без улыбки, девушка расслабилась и безвольно наклонила голову, умилённо тая, как снег под солнцем.

— То-то я думаю лицо знакомое. Так тебя по всему городу ищут, милая, — заметила врач, по-доброму потрепав девочку по щеке, и начала помогать ей снять пальто.

— Я знаю, — Лойс разозлилась тому, как нагло душат её самостоятельность, но позволила женщине о себе позаботиться. Лучше быть благосклонной, тем более, когда и правда нуждаешься в помощи. Руки у девочки жутко одеревенели от непосильного напряжения, пока она пыталась не уронить Дагласа.

Нона кинула пальто девочки на крючок в коридоре и, пока та стряхивала с ног ботинки, серьёзно приказала печнику, хотя и с некоторой дружеской задиркой:

— Даглас, кусок ты станочный, бегом в комнату.

Даглас, как мог, но, естественно, не бегом, послушно поковылял в зал на второй этаж, по пути шутливо отдав честь и изобразив на изуродованном болью скорбном лице галантную улыбку. По всему коридору встряской ходил хрипящий гул и лязг от его шарниров.

— Лойс, пойдём, приведу тебя в порядок. Нечего стесняться, все свои, — Нона за плечо ввела девушку в зал.

Место напоминало обширную гостиную с широким кирпичным камином у стены. Обои в витиеватом золотом орнаменте, просиженные кресла в красных цветах с деревянными вставками, пушистый, кое-где сбитый бурый ковёр и лестница наверх. Довершали невообразимо уютную и мягкую обстановку громадные картины на стенах — пропылившиеся, но всё ещё яркие летние пейзажи. Сверху комнату освещала люстра, похожая на подвешенные вверх дном пять фарфоровых чашек. Жизнерадостный жёлтый луч разбивался о пол и марал стены бликами.

Слева от камина, рядом с высоким книжным шкафом, полки которого прогнулись от количества толстых затёртых фолиантов, узорная арка вела в ещё один коридор, откуда шли всего две двери.

Нона провела Лойс в одну из них. Здесь всё напоминало больничные душевые — стерильный запах, безвкусный пар от воды, плитка на полу и на стенах, белая и непримечательная. Ванна мостилась рядом с забитым стеллажом и раковиной на деревянном столике с зеркалом.

— Ты пока раздевайся, а я воды наберу, — врач опустилась на колени перед эмалевой ванной и открыла кран. Горячий пар лениво всплыл наверх и осел чистыми каплями на потолке.

Лойс застыла в немом стеснении, по её телу пульсирующей волной пронёсся дикий жар. Ладно, когда она в нижнем белье, но так?!

С другой стороны, Нона женщина, её не стоит стесняться. Она выглядит славной, хотя и угрюмой, и пригласила к себе домой, в уют…

Девушка начала понемногу стягивать тёплую кофту, робу, брюки и носки, пока не осталась совсем голой. Она замерла, как испуганный зайчонок, оглушённый шумом, сжалась неестественно, словно её беспорядочно спутало канатами.

Нона повернулась и внимательно, хирургическим взором оглядела её тщедушное тельце, так нелепо похожее на мальчишеское.

Лойс много раз говорили, что её костлявой тушей только собак кормить, но, увидев добродушие и даже сожаление на мягком лице врача, девочка заверила себя, что не всё так ужасно, как ей толковали. Как минимум для этих двоих она не уродина, и это вселяло ещё мутные лучики счастья в сырую тяжёлую темноту, которую она мучительно таскала в сердце много лет.

Лойс осторожно залезла в ванну, и Нона подала ей жёсткую мочалку, понимая, что лучше не настаивать на помощи. Девушка уже самостоятельная, да и не любит напрасные прикосновения.

Горячая вода подарила странные ощущения, прозрачные, медленные, незыблемые. Удовольствие наконец-то смыть противную дорожную грязь и ощутить легко пощипывающее тепло в пальцах поразило девушку утомлённым трепетом с головы до ног.

Когда Лойс как следует намылила свою короткую шевелюру, морщась от текущей в глаза пены, Нона зачерпнула ковшом воду из ванны и вылила аккуратной струёй на голову девочке. Тихо отплевавшись от горьковатого привкуса, рыжая проморгалась и спросила из чистого интереса:

— А как долго вы с Дагом знакомы?

— С самого детства, пожалуй. В новой семье он быстро прижился, мы в нём души не чаяли, — от приятных душевных воспоминаний Нона незаметно отвела взгляд вверх, пропустив быструю задумчивую улыбку. — Ты знаешь, наверное, что он один остался такой идиот.

Лойс беззвучно прыснула в кулак, поддерживая зажатый мычащий смех женщины, от этого не менее тёплый и располагающий на мирный лад.

— Он всегда таким был, да? — поинтересовалась девушка, снова старательно намыливая голову так, что больно чесалась кожа.

— Да… Мать с отцом рано ушли, попали в крушение паровоза. Даглас после этого долго ходил, как в воду опущенный, будто он сам этот злополучный вагон опрокинул… — Нона мрачно покачала головой, всё ещё бросая попытки смириться со