За забором лежала полоса густой тени от домика. Попав в нее с залитой предзакатным солнцем улицы, я наполовину ослепла, но, к счастью, не оглохла. Шорох буйной растительности, потревоженной кем-то крупным, прекрасно расслышала!

– Питт?

Брехливый пес не отозвался, что было для него совершенно нехарактерно, и мой здравый смысл не задержался с выводом:

– Это не Питт!

– А кто? – вякнула паника.

– Потом разберемся! – крикнул природный авантюризм. – А ну-ка, расступитесь!

Он вырвался на передовую, и за случившееся далее я, честное слово, не в ответе.

Наверное, не надо было поутру практиковать китайские боевые искусства с ручной кладью…

Рука сама осуществила широкий замах.

Авоська с банкой взлетела по дуге, обрушилась на жасминовый куст, с треском ломая хрупкие веточки нежной зелени, и настигла цель в среднем ярусе растительности.

Цель мучительно выдохнула:

– Х-хы-ы-ы… – и пала плашмя.

Я подтянула к себе боевую авоську, оглядела ее со смесью страха и изумления (надо же, банка не разбилась!), отбросила в сторону (надо же, опять не разбилась!), осторожно подобралась к пораженной цели и с высоты своего роста на цыпочках опасливо взглянула на нее.

– Ой, а кто это? – с детским интересом вопросил мой природный авантюризм.

– Мама! – пискнула паника.

– Нет, ну точно не мама! Может, олень? Они очень вкусные жареными, – высказался обычно гораздо более здравый смысл.

Ножкой с вытянутым носком я осторожно потрогала коричневую замшевую спину.

– Нет, не олень, я вижу швы на замше, – с неприкрытым сожалением заметил здравый смысл. – Люся, не хочется тебя огорчать, но ты зашибла человеческую особь.

Я присела, подрагивающими руками разгребла подорожник и лютики: да, особь. Да, человеческая. Две ноги, две руки, одна разбитая голова…

– Да ладно, уж прям разбитая! Так, слегка коцнутая! – попытался успокоить меня здравый смысл. – Ну, кровит немного, но дырки же нет, мозги наружу не лезут!

– Гау! Гау-гау-гау!

Из-под забора, оглашая место трагедии диссонирующим ситуации мажорным лаем, вынырнул рыжий пес.

С откровенным удовольствием поправ лапами поверженную особь, он дал понять, что не заткнется, пока не получит награду за верную службу. А какая же она, спрашивается, верная, если на территории посторонний обнаружился?!

– Спасибо, что хотя бы не воешь над ним, – угрюмо молвила я, доставая бабулькин кулек с пирогами. – Все, тихо, цыц! Не привлекай к нам внимание мировой общественности.

Честно скажу, я растерялась, не понимая, что делать.

Звонить в полицию с сообщением, что в мое домовладение проник неизвестный? А вдруг это как раз местный участковый в штатском? Пришел познакомиться, узнать, как тут моя жизнь, и чуть со своей не расстался.

Перевернуть жертву боевой авоськи я не решилась, а по одному густо заштрихованному травой профилю опознать вторженца не смогла.

– Надо бы оказать пострадавшему, кем бы он ни был, первую помощь, – рассудил здравый смысл. – Я бы посоветовал вызвать «Скорую», но пока она сюда приедет, пациент скончается от старости. Вроде у бабули были где-то йод и зеленка?

Я согласилась, что накапать на мозги потерпевшему зеленкой – мысль неплохая. Вреда от этого не будет, пользы для его здоровья, вероятно, тоже, зато обширное цветное пятно на голове раненого зримо продемонстрирует суду и следствию, что я в меру скромных сил и скудного ума пыталась о нем позаботиться. Можно надеяться, что это смягчит мою вину.

Заботливо прикрыв голову потерпевшего свежим лопушком, я заторопилась в дом искать зеленку и по пути подобрала в траве победоносную авоську.

Зря.

В сказках, помнится, были сапоги-скороходы и скатерть-самобранка, а у меня оказалась авоська-самоубиванка.

Когда через забор во двор именьица кулем перевалилась еще какая-то человеческая особь, авоська народной войны не сплоховала, сама оперативно взметнулась и метко опустилась на макушку второго незваного гостя!

Поскольку после неумелого штурма забора он приземлился на четвереньки, окончательно пасть мордой лица в траву ему оказалось незатруднительно. Бряк – и расползлись ручки-ножки!

– Гау? – в образовавшуюся паузу почтительно и опасливо вопросил мой приемный пес Питт, сев на попу и вздернув уши.

Мол, а не сдурела ли ты, добрая женщина?

– Ну, ты, мать, даешь! – восхитился мой здравый смысл. – Прям амазонка садово-огородного товарищества! Афина-воительница! Взмахом царственного авосечного пурпура легко повергла к своим ногам и первого встречного, и второго тоже!

Тут мне очень захотелось взвыть, как кровный родич Питта, но я удержалась. Потом повою, на тюремных нарах. Там у меня будет мно-о-ого времени на раскаяние и рефлексию, пожалуй, несколько лет мне дадут. За двойное-то убийство!

– Какое убийство, они оба живы! Беги за зеленкой, зарабатывай себе уменьшение срока! – не дал мне раскиснуть здравый смысл.

Зеленку я нашла в буфете. Пузырь темно-коричневого стекла содержал, наверное, целый стакан раствора бриллиантовой зелени обыкновенной.

– Отлично, тут на десятерых раненых хватит! – обрадовался здравый смысл.

Пришлось поплевать через левое плечо, чтобы не накликал.

Я нашла карандаш, намотала на него клок ваты, соорудив слегка уменьшенную копию орудийного шомпола образца Отечественной войны 1812 года, загодя выдернула из бутылочки тугую пробку и мелкими шагами, чтобы не расплескать раствор бриллиантовой зелени необыкновенный, поспешила к месту упокоения… Ой, оговорилась! К месту залегания раненых.

Я как раз мимо калитки семенила, когда над ней внезапно возникла голова, из уст которой совершенно неожиданно для меня прозвучало радостное:

– Ага! Вот ты и попалась!

Определенно, мне что-то надо делать с руками. Они такие непослушные! И прям криминальные какие-то, как будто вообще не мои. Как будто это руки мафии, пересаженные мне черными трансплантологами!

Легкий взмах левой руки отправил фонтанчик ядреной зеленки на встречу с розовой (до того) физиономией нового персонажа. Следом стрелой суперметкого Вильгельма Теля полетел карандаш с ватным набалдашником. Угодил точно в глаз!

– Ой! Ай! Твою мать, Люся!

Услышав свое имя, я опустила полы длинной майки, уже подобранные для спасительного бега с препятствиями.

Обернулась.

Присмотрелась к перекошенной одноглазой зеленой харе над забором.

На первый взгляд это был легендарный полководец Кутузов в роли Шрэка. Или наоборот.

На второй я уловила сходство с…