Противоположное направление обозначалось стоянкой и дорожкой к тому самому старому корпусу, где размещались рабочие Газпрома. Рабочих Люся теперь уже не опасалась, они же не медведи, небось, не кусаются, да и рабочий день в разгаре. Кладут там где-то свои газопроводы в дальних далях и нету им никакого дела, кто там прогуливается мимо их общежития. Проходя мимо стоянки, Люся услышала характерный низкий с лёгкой хрипотцой голос той самой хамоватой девицы в белой шубе, якобы «хозяйки». Через решётку забора, окружающую парковку, Люся увидела, что та сидит в машине, в очень хорошей машине, выставив одну ногу в открытую дверь, и курит. Видимо только приехала или собралась уезжать да вот решила поговорить по телефону. Беседу эту нельзя было назвать беседой в точном понимании этого слова. Девица витиевато материлась, периодически прерывая матерный поток словами «прикинь, да»! Люся прислушалась. Разумеется, она не стала краснеть от неприличных выражений, ведь она, если помните, бывала в пионерском лагере и все непристойности знала не хуже той самой девицы или даже самой Штукиной. Из разговора следовало, что некто очень нехороший человек притаранил сюда, видимо на турбазу, свою бл…, или как положено теперь говорить девушку с пониженной социальной ответственностью, и не одну, а с подружками такими же девушками с пониженной социальной ответственностью и ещё полными шмарами. И эти шмары все трое, прикинь, да, шараёбя…, то есть курсируют туда-сюда как главные, а одна так вообще наглая с визгливым крысёнышем в сумке, типа чья-то жена, прикинь, да! И мало, выходит, они с этого нехорошего человека слупили, а надо бы кожу с него содрать и ободрать до нитки. И вообще устроить надо всем этим шмарам весёлую жизнь, показать им, что такое чья-то жена, прикинь, да! Гы-гы. Пусть проваливают отседова. Она так и сказала отседова.

Разумеется, Люся сразу поняла, что за три шмары прогуливаются тут как главные. На шмар она ни капли не обиделась, уж кто бы говорил! С первого взгляда понятно, кто тут самая шмара. А вот называть Бусечку визгливым крысёнышем являлось совершенно непозволительным. Услышанное показалось Люсе чрезвычайно важным, и эту информацию следовало срочно сообщить, куда следует, то есть остальным шмарам, а именно своим бывшим подружкам Штукиной и Ксении.

Люся развернулась, взяла Бусю на ручки и чуть не бегом кинулась к домику проката. Оказалось, что скандинавскую ходьбу проигнорировала не она одна, а значит эти две, действительно, сидят на половине Ксении, сочиняют детектив и хохочут. Люся, было, захотела опять обидеться, потом рассудила, что вот если б она всё-таки сама пришла, а они нет, то было бы гораздо обидней.

Дверь ей открыла Штукина. Люся отодвинула её в сторону, скинула угги и прошла в гостиную. Ксения сидела за ноутбуком и старательно щёлкала клавишами, высунув язык.

– Признавайся, что у тебя с Борисом? – с места в карьер спросила её Люся.

Ксения оторвалась от своего занятия и мутным взором посмотрела сквозь Люсю.

– Люсенька! Ты пришла, вот и хорошо, – сказала она и опять застучала пальцами по клавиатуре.

– Люся, ты никак в народ ходила, волонтёром в больницу записалась пользу приносить? Или тебя кто-то ошпарил? – поинтересовалась Штукина. – Может хоть куртку снимешь?

– Штукина! Я сейчас такое слышала, такое! Ксения, оторвись, будь любезна, тебя это касается в первую очередь, потому что тебе капец, нет пипец, нет ещё хуже.

– Сейчас погоди, текст сохраню, пока меня пипец не настиг. – Ксения повозилась с ноутбуком, потом закрыла его, подпёрла щёки руками и попросила:

– Ну, рассказывай!

И Люся всё рассказала с подробностями и в лицах. Всё-всё без утайки, не стесняясь в выражениях. Приврала, конечно, чутка для убедительности. Получилось местами даже страшно, но очень героически, как в фильме про шпионов.

– Люсенька! А тебе никто не говорил, что в тебе погибла великая актриса, – восхищённо сказала Штукина. – Так натурально представляешь, я прям как своими глазами всё увидела. Однако дело принимает интересный оборот.

Штукина вместе с Люсей уставились на писательницу.

– Что? – спросила та, но тут же покраснела. Видимо из неё-то актриса получилась бы совсем никудышная. Ну так не всем же актрисами, кому-то и писателем надо быть.

– То! Теперь ты рассказывай, – велела Штукина. – Что у тебя с Борисом? Как-то не верится, что всё давно и неправда.

– Нуууууууу! – Ксения закатила глаза к потолку. – Он тут у меня ночевал пару раз.

– Пару раз? – В голосе подполковницы чувствовался металл.

– Ну, или больше, – Ксения потупилась. – Всегда, когда мы не у Люси ночевали.

– А ты в курсе, что переболевшие, как и привитые, могут являться переносчиками вируса? – возмутилась Люся.

– Думаешь, его бывшую волнует санитарно-эпидемиологическая обстановка? – справедливо заметила Штукина.

– Эта обстановка волнует меня. И тебя тоже должна волновать. Мы не зря тут самоизолирва…, тьфу, изолирва…, мать ети, тут сидим! Ксения, это безответственно. Особенно для писателя, ты обязана просвещать население. Своим примером, так сказать, показывать.

– Да, – согласилась Ксения. – Но я в него опять влюбилась.

Тут она неожиданно заревела, и Люсе стало её так жалко, что она заревела тоже.

– Прекратить! – скомандовала Штукина. – Значит пока мы тут придумываем, как благородные понаехавшие в северную столицу мстят хозяйке общежития, она сама готовит наступление на наши ряды. И тут возникает главный вопрос.

– Какой? – хором спросили Ксения и Люся, моментально переставшие реветь.

– Почему она такая борзая? За ней явно кто-то стоит!

– Путин? – высказала предположение Люся, утирая слёзы.

– Делать ему больше нечего! – справедливо отмела её предположение Штукина. – Как фамилия Бориса?

– Березовский, – прошептала Ксения.

– Издеваешься?

– Нет, он правда Березовский! Честно-честно.

– А мегеру эту злокозненную как зовут?

– Откуда ж я знаю, я не спрашивала. – Ксения пожала плечами.

– Это плохо, что не спрашивала. Настоящая писательница должна всё доподлинно вызнать и выспросить.

– Ты писательницу со следователем не путай, – вставила Люся.

– Ага! А потом она опять будет удивляться, что он внезапно исчез, женился, улетел на Марс или ограбил Сбербанк. Он же ей ничего сам не рассказывал. Даже не собирался. Ну да ладно! Сейчас пробьём этого Бориса Ивановича Березовского по всем каналам, заодно и выясним, развёлся ли он на самом деле с той лахудрой. Не нравится мне что-то, как она права качает, – сказала Штукина и буквально нырнула с головой в свой новенький айфон.

– Действительно, как-то подозрительно это всё выглядит. Потому что если Борис всё наврал, а сам при живой жене к тебе тут ночевать повадился, то никакой он не прекрасный, а вовсе даже отвратительный, и нам всем вместе стоит ему это самое поотрывать, чтоб неповадно было, – сказав это, Люся сразу же задумалась о дурном влиянии Штукиной.