Вертолет опять завис над землей, слегка покачиваясь в воздухе, при помощи мощного бинокля лейтенант Лод внимательно изучал поверхность земли, ни один камешек, ни одна травинка не ускользали от его пристального взгляда.

– Они где–то рядом! – воскликнул он. – Что–то мне подсказывает – они где–то рядом…

– Чутье полицейского? – рассмеялся сержант.

– Называйте это как хотите! Но клянусь, я их чую… Если бы не эта проклятая трава…

– Может поджечь ее…

Лейтенант удивленно посмотрел на пилота.

– Что вы говорите?

– Говорю, что было бы неплохо поджечь траву. Если они там прячутся, то выскочат как подпаленные кролики. Один из способов охоты на партизан.

– Но они не партизаны… И что будет, если мы сожжем пленных?..

– И то, правда!

– Тогда вперед, – ободрил его лейтенант. – Летите медленно. Следы все еще видны на тропе… Ведут в направлении вон того холма.

Француз слегка потянул штурвал и легкий «Алуэт» полетел вперед, лейтенант Лод продолжал внимательно изучать поверхность земли.

Подлетели к основанию холма и начали медленно подниматься вдоль склона, сухая трава в потоках воздуха от лопастей пропеллера извивалась и металась в разные стороны, прижимаясь к земле.

– Вот они! – крикнул пилот, когда неожиданно среди травы возникла фигура вооруженного африканца, но не успел он поднять руку, чтобы указать на него, как две пули пробили стекло кабины и вонзились ему в грудь, на рубашке начали быстро расплываться багровые пятна. Рука на штурвале дрогнула, аппарат закачался в воздухе, холм, трава, небо – все поплыло перед глазами сержанта, взгляд затуманился, он еще раз попытался выровнять вертолет, но силы покинули его, он сполз набок, и машина устремилась к земле.

Лейтенант Лод едва успел понять, что произошло, потянулся к штурвалу, чтобы удержать аппарат от падения и продолжить полет, но было поздно – расстояние до земли стремительно сокращалось.

Удар был сокрушительным, вокруг взметнулось облако пыли, двигатель сразу же заглох, и на смену оглушительному рокоту пришла неестественная, жуткая тишина.

Он несколько мгновений сидел неподвижно, не в состоянии понять, что же с ними произошло, и немного удивился собственному стону, непроизвольно вылетевшему из его горла, когда провел рукой по лицу и на ладони остались следы размазанной крови.

– Вот, дерьмо! – воскликнул он. – Они на нас охотились, сержант, нас подстрелили…

Но сержант не отвечал.

Лейтенант понял, что остался один, вытащил из кобуры тяжелый служебный револьвер, с трудом открыл перекошенную от удара дверь и, спотыкаясь, вышел наружу.

Со всех сторон послышались выстрелы, вокруг засвистели пули. Он почувствовал, как что–то обожгло ему бедро, но оценить ранение у него уже не оставалось времени, и, прихрамывая, скрежеща зубами от боли и бессильной злобы, он, петляя, побежал вниз по холму.

Еще несколько пуль попали в него, задыхаясь, лейтенант упал на спину, револьвер выскользнул из слабеющих пальцев, он попытался удержать его, когда вдруг увидел, как, пригнувшись и хищно поглядывая по сторонам бегающими глазками, к нему приближается какой–то негр, целясь в него из карабина.

– Ах ты, сукин сын, – пробормотал он. – Ах ты, грязная свинья!

Вокруг начали собираться люди. Они выходили из высокой травы, становились напротив, и, не шевелясь, не произнося ни единого слова, наблюдали за его агонией. Сначала подошли несколько африканцев, затем два араба и наконец группа, состоящая из закованных в цепи женщин и детей, эти смотрели на него с бесконечной печалью и унынием.

Он обвел взглядом их лица и задержался на девушке, стоявшей в первых рядах.

– Надия? –еле слышно спросил.

Девушка удивленно кивнула головой.

Сделав над собой невероятное усилие, лейтенант попытался улыбнуться.

– Он тебя найдет, – выдохнул он. – Я знаю, обязательно найдет…

Голова его бессильно склонилась набок, глаза закрылись, и лейтенант Лод умер.

Джип катился по каменистой и пыльной равнине. Солнце застыло высоко в небе и под его обжигающими лучами кабина раскалилась настолько, что мысли путались, возникало странное ощущение, будто воздуха не хватало, а тот, что вдыхали буквально обжигал легкие.

– Какая температура сейчас? – вяло поинтересовался Давид.

– Не знаю… Но не далеко отсюда, в Азизиа, зарегистрировали самую высокую на Земле температуру: семьдесят градусов по Цельсию.

– Нужно остановиться, дать мотору передохнуть… Того и гляди, что вот–вот расплавится, – она попыталась улыбнуться. – И если не он, то мы точно…

Остановились у подножия высокой дюны, при помощи нескольких алюминиевых трубок и большого куска брезента соорудили навес, в тени которого спрятали машину и сами укрылись от полуденного солнца.

– Я смотрю, ты хорошо подготовилась, – прокомментировал Давид, увидев, как Миранда достала из багажника газовый баллон и маленькую плиту, а также несколько банок с консервами.

Она взглянула на него и улыбнулась:

– Спасибо, но все равно придется охотиться, – сказала она. – Вечером, когда жара спадет, появятся зайцы, куропатки, может быть и газели…

Хотела еще что–то добавить, но вдруг замерла, подняв голову и смотря на какую–то маленькую точку на склоне далекой дюны, которую на таком расстоянии можно было легко принять за одинокий куст или деревце. Но точка двигалась и перемещалась в их направлении, вскоре уже можно было разглядеть, что это шел человек.

– Кто–то идет, и не знаю, как он выдерживает такое солнце, оно должно было его убить.

Они внимательно следили за приближающейся фигурой. Еда тем временем грелась на газовой плите. Миранда пошла к джипу, вынула из багажника тяжелый «Ремингтон» и охотничье двуствольное ружье, зарядила оба и, повернувшись к Давиду, спросила:

– Который предпочитаешь?

Он неопределенно пожал плечами.

А человек приближался, шел осторожно, поглядывая на джип со смешанным выражением любопытства и страха.

Это был высокий и чрезвычайно худой негр – кожа и кости, в прямом смысле этого выражения, лицо его было иссечено параллельными шрамами и, несмотря на то, что он выглядел как человек еще достаточно молодой, спина у него была согнута, словно он нес тяжелый груз. Одет он был в какие–то грязные лохмотья, давно уже потерявшие всякую форму и цвет, с плеча свисал порванный мешок с зерном и мятая «хирба» из козьей шкуры с остатками воды, но почти уже пустая.

– Салам алейкум ва Рахмат Аллах, – пробормотал он, подойдя ближе, но оставаясь стоять под солнцем.

– Ассалам алейкум, – ответила Миранда, жестом показывая, что он может занять место рядом с ними.