– Он мне ноги сломал… Теперь я буду хромоногим до конца дней!

Амин поднялся наверх и, подойдя к Сулейману, произнес:

– Придется подкапывать, иначе его не вынуть… Земля там очень жесткая, что камень.

– И сколько это займет времени?

– От трех до четырех часов…

– Ты что, спятил? Мы не можем оставаться здесь столько времени… Эй! Вы! Несите трупы. А ты, там, внизу, заткнись, будь ты проклят!

– Хозяин, мне больно, – стонал несчастный. – Мне так больно…

– Скоро перестанет болеть, – «ободрил» его суданец – Абдул!

Абдул вскарабкался на вертолет.

– Да, хозяин…

– Засыпь все землей… Затем прикрой яму ветками, травой, чтобы никто не заподозрил, что здесь зарыт этот металлолом.

Ливиец указал головой на раненого.

– А с этим что делать?

– Этот уже покойник. Со сломанными ногами далеко не уйдет. Похороните его со всеми.

Придавленный вертолетом африканец услышал, сказанное суданцем, и принялся вопить с новой силой.

– Нет, Сулейман! – умолял он. – Во имя Аллаха прошу тебя, Сулейман… Вытащи меня, не хорони меня !..

Два негра подтащили к яме трупы сержанта–пилота и лейтенанта, Сулейман кивнул в ту сторону и трупы швырнули вниз.

Тело лейтенанта упало прямо на раненного, он оттолкнул его и продолжил кричать:

– Помнишь, Сулейман, как однажды я спас тебе жизнь? Во имя Аллаха, вспомни… Если ты не вернешь мне этот долг сейчас, то твоя неблагодарность отправит тебя прямо в ад…

На что Сулейман криво улыбнулся.

– Слушай, негр, за мной числится столько дел, из–за которых я попаду в ад, что одним больше, одним меньше – значения уже не имеет, – он махнул рукой. – Засыпьте его как можно быстрее, чтобы не орал!

Первым, кто откликнулся на этот приказ, был Амин, ехидно подмигнув извивающемуся под обломками вертолета, он швырну ему на лицо полную лопату земли.

– Не повезло тебе… – зло рассмеялся он. – А помнишь ту из племени туарегов, что мы гоняли по пескам? Ты закопал ее голову в песок, а все остальное, особенно зад, оставил открытыми… «А сейчас я все сделаю спокойно» – сказал ты, пока она задыхалась, глотая песок.

– Сукин, ты, сын! – плюнул в него раненый. – То была твоя идея. А потом и ты попользовался ей.

– Но она умерла, негр. Она уже мертва.

Остальные надсмотрщики принялись также кидать землю, лопата за лопатой, и над извивающимся африканцем начал расти грязный холм. Рабы застыли в ужасе, наблюдая за происходящим, некоторые из женщин не выдерживали, заткнули уши и отвернулись.

Сулейман отошел в сторону, сел под кустом в тени, утер пот краем тюрбана, открыл «хирбу» и начал пить воду маленькими глотками.

– Да пусть великий Аллах примет душу мою, – всхлипывал раненый. – Да пусть сжалится надо мной и простит все мои злодеяния.

Послышался сухой выстрел и негр замолчал навеки, уткнувшись лицом в песок.

Суданец с легкой усмешкой взглянул на Абдула.

– Ливиец, становишься мягкосердечным, а? – спросил он.

– Может так случиться, что однажды всем нам понадобится, чтобы кто–нибудь оказал подобную услугу, – сухо ответил тот.

И все продолжили швырять землю вниз, пока и вертолет, и три трупа не были засыпаны полностью, а сверху все прикрыли сухой травой и ветками, так что и следа не осталось.

Никто не произнес ни слова, вокруг воцарилась не естественная, мертвая тишина, даже цикады перестали издавать однообразные скрипучие звуки и все – и рабы, и надсмотрщики – повалились на землю без сил.

Так они лежали, не шевелясь, несколько минут, погруженные в свои не веселые мысли, пока Сулейман не поднялся на ноги и не щелкнул кнутом.

– Встать! – рявкнул он. – Путь впереди не близкий…

Но никто даже не пошевелился, только жалобные голоса зазвучали с разных сторон.

– Я кому сказал?! Всем встать! – завопил суданец. – Мы не можем оставаться здесь.

– Они не встанут, – вступился Абдул. – им нужно немного отдохнуть.

– Отдохнуть? Где? Здесь? Дождаться пока второй вертолет прилетит на поиски? Всем идти! Амин, ты выходишь первым, прокладываешь путь… Мы последуем за тобой…

Проводник беспрекословно подчинился, поднялся на ноги прыжком и пружинистым шагом, как будто до этого спал и отдыхал много часов к ряду, двинулся в путь.

– Если он смог, то и все остальные смогут, – суданец указал на удаляющегося Амина.

Охранники начали медленно подниматься с земли. Взяли оружие и рукоятками кнутов начали пихать рабов, но те с неожиданным упрямством остались сидеть на земле.

– Что происходит?

Рабы переглянулись, взгляд у них был испуганный, но и одновременно решительный. Наконец один из них – африканец с побережья высокий, крепкого сложения, из рода ашанти, по имени Мунго, голосом густым и сильным произнес:

– Сегодня мы никуда не пойдем. Можешь забить нас палками, но лучше умереть здесь, чем сдохнуть на этих дорогах…

Суданец обвел их взглядом, понял, что все настроены решительно, не сдвинутся с места, и закачал головой.

– Так, так, так… – начал он. – Ну, прямо, как ослы. Когда не хотят идти, то ничто и никто не может сдвинуть их с места, – замолчал, пристально разглядывая то одного раба, то другого. – Никто не может, но только не я – Сулейман «Ворон»! Абдул! Неси мешок…

Абдул зло засопел.

– Не делай этого, – попросил он. – Позволь им отдохнуть… Они это заслужили…

– Я сказал мешок!

Абдул с недовольным видом пошел в сторону, где были сложены провиант и снаряжение, и вернулся с небольшим кожаным мешком, который нехотя передал суданцу.

Тот обвел взглядом испуганных рабов и указал пальцем на ашанти:

– Ты, Мунго! За то, что много говоришь… И ты… И старшая из сестер… И вон тот.

Затем жестом указал надсмотрщикам:

– Мунго будет первым… Держите его крепче!

Охранники накинулись на несчастного радба, попытавшегося было в ужасе сопротивляться, но их было больше, они повалили африканца и прижали к земле лицом вниз.

– Что ты делаешь? – закричал он, когда почувствовал, как Сулейман одним рывком сорвал с него штаны. – Что делать будешь, сукин сын?

– Спокойно, спокойно, – засмеялся суданец. – Это не то, что ты думаешь.

После этого осторожно опустил руку в мешок и извлек из него тонкий, огненно красный перец. Понюхал его осторожно, держа на расстоянии от лица, и две слезы медленно скатились по его щекам.

– Хорошо! Во славу всех Гурий, обещанных Пророком, как хорош!– воскликнул он. – Никогда никто не выращивал перец лучший, чем этот.