Корабли сейчас не бой ведут, а здоровья, чтобы по нескольку суток на ногах проводить, даже у мичманов не хватит. Не беспокойся – все будет в порядке. Договорились?

– Ладно, уболтал, – Андрей совершенно конкретно чувствовал, что скоро может стать «Вием», в смысле: веки без посторонней помощи будет не поднять. – Пойду, вздремну часика четыре…

– Не четыре, а все семь. А то и восемь, – отрезал Плансон. – Ты можешь понять, что завтра флоту понадобится бодрый и здоровый командующий, а не полусонное его подобие? Иди уже в каюту и ни о чем не беспокойся. Если что-то срочное – разумеется, разбудят…

– Иду, о мой грозный повелитель! – устало улыбнулся Эбергард и покинул мостик.

Спускаясь в салон, Андрей просто физически ощутил, что его организм узнал, что получил право на отдых: тело стремительно расслаблялось и заявляло о готовности немедленно принять горизонтальное положение. Пренастойчиво заявляло об этой готовности. Пренастырно заявляло…

Адмиралу стоило немалого труда дотащить свое туловище до кровати, раздеться и рухнуть в нее…

Проснулся сам, никакой «побудки» со стороны вестового не потребовалось. Мало того, пришлось посылать за ним первого же матроса, что встретился в коридоре броненосца.

В иллюминаторы было заметно, что уже рассветает, но Андрей на место командования флотом не торопился – раз не будили, значит, и незачем. Значит, можно спокойно позавтракать.

«Смазав» желудок овсянкой и выпив кофе, адмирал поднялся на мостик, где из офицеров застал только вахтенного лейтенанта.

– Здравия желаю вашему высокопре… – начал было вахтенный начальник.

– Оставьте, лейтенант. Доброе утро! – отмахнулся командующий. – Где адмирал Плансон и командир?

– Его превосходительство только что отошел переодеться, а командир, несомненно, будет к подъему флага, – выпучив глаза, отрапортовал лейтенант.

– Добро. Какая-то информация с «Гневного» есть?

– Так точно! До заката сопровождали противника в сторону Крыма. С темнотой потеряли и пошли к Ливадии…

– Доброго утра, ваше высокопревосходительство! – послышался со спины голос Плансона.

– Здравствуйте, Константин Антонович! – В присутствии лейтенанта Андрей решил не «тыкать» своему начальнику штаба. – Какая информация с норда?

– Почти никакой. Что приятно. Несмотря на то что «Гневный» и «Дерзкий» ночью потеряли контакт с противником (а это, надо сказать, ожидалось), но следовали немцы именно в том направлении, что и можно было ожидать. Радио в Севастополе получили своевременно и отреагировали весьма быстро: «Георгий Победоносец» с шестью эсминцами уже у берегов Ливадии.

– И что?

– По последним данным – ничего. Не появлялся в зоне видимости «Бреслау» или даже подходящий дым…

– И ладно. Не до них сейчас… Лейтенант, до Зонгулдака сколько осталось?

– Около двадцати миль. Через два часа должен открыться, ваше высокопревосходительство. Если, конечно, тумана у берега не будет.

Ну да, метеослужба еще и через век будет монетку подбрасывать на предмет «может, дождик, может, снег, может, будет, может, нет…».

Учитывая данные со спутников. Компьютерами обработанные.

С неизменно тем же результатом. То есть имея примерно такую же точность прогноза, как и старики с их болями в коленях.

– Передайте на «Николая», чтобы был готов через час спускать аэропланы на воду.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! – Вахтенный немедленно передал приказ командующего сигнальщикам, и те занялись его передачей.

Через минуту на мостик поднялся Каськов. Поприветствовав адмирала, каперанг попросил разрешения свистать к завтраку раньше урочного времени.

– Разумеется, Митрофан Иванович, – кивнул адмирал. – Кормите матросов, чтобы они пораньше были готовы к бою. И передайте это от меня по эскадре. Денек предстоит, чую, нелегкий – не такие дураки турки, чтобы не ожидать нашего визита и не постараться подготовиться к нему. На то расстояние, где они могли бы поставить мины, мы, конечно, подходить не будем, но сейчас важнее брандеры. Пусть Шестой дивизион идет вперед и начинает…

И «рабочие лошадки» Черноморского флота, которых использовали в любой ипостаси (миноносец, тральщик, опытный корабль, эскортный корабль…) отправились выполнять приказ. А что там – жалеть их как бы и нечего, морально устаревшие кораблики, а на вновь строящиеся «новики» требовались экипажи. Так что «Свирепый», «Строгий», «Стремительный» и «Сметливый» отослали заранее тралить подходы к Зонгулдаку и вызывать на себя огонь батарей, которые там наверняка должны были теперь иметься. Чтобы зафиксировать оный огонь и сообщить предполагаемые координаты вражеских пушек. А там уже летающие лодки с «Императора Николая» и уточнят местоположение турецких орудий, и, возможно, отбомбятся по ним. Сегодня было важнее сберечь четыре старых корыта, которые вел капитан второго ранга Евдокимов, чем весь дивизион черноморских «соколов». Для результатов войны было значительно более серьезно, где лягут на дно «Олег», «Атос», «Исток» и «Эрна», чем жизнь или смерть маленьких эсминцев.

Тралы минрепов не зацепили, но четыре батареи не преминули обстрелять русские миноносцы, которые попытались внаглую действовать у турецких берегов. Стодвадцатимиллиметровые снаряды с берега не попали в эсминцы Шестого дивизиона, но черноморские «соколы» поспешили отскочить мористее и тут же затрещали своими радиостанциями в эфир о месторасположении данных береговых батарей…

Заревели моторы летающих лодок, и четыре гидроплана стали разгоняться по волнам. Правда, взлететь смогли только три – один подняться не смог. Молодые лейтенанты и мичманы повели свои машины к турецкому берегу, одновременно набирая высоту. Высоту, достаточную для того, чтобы не пострадать от винтовочного и пулеметного огня. А заодно разглядеть точное расположение вражеских батарей, сообщить об этом на эскадру и, если повезет, удачно уронить на них бомбу-другую…

– Четыре батареи, – Андрей повернулся к Плансону. – Как считаешь, это все или имеются «тузы в рукаве»?

– Вряд ли. Не те у турок сейчас возможности, я удивлен, что и эти стволы у них нашлись.

– Я тоже не ожидал такого количества береговых орудий здесь. Но они есть. И палят. К тому же, уверен, это не полевые пушки.

– Нас ждали.

– Так нужно быть идиотом, чтобы не ждать. Поэтому бить по батареям будем с тридцати кабельтовых – здесь такие глубины, что мин можно не опасаться. Подождем указаний с небес…

Указания с небес не замедлили последовать: русские авиаторы отметили расположение турецких батарей взрывами сброшенных бомб и, главное, дымовых шашек с цветными дымами.

Конечно, целеуказание для начала было весьма условным, но хотя бы приблизительное место установки вражеских пушек стало понятным. Эбергард распределил четыре цели между «Иоанном Златоустом», «Пантелеймоном», «Кагулом» и «Памятью Меркурия», и русские корабли первого ранга стали деловито перемешивать с землей турецких артиллеристов и их орудия. Да, давно известная истина: «пушка на берегу стоит десяти на корабле», ведь ее не качает, она не меняет своего местоположения… Конечно, со времен Нахимова, автора этой фразы, многое на флоте изменилось в лучшую сторону, но тем не менее стрелять с берега до сих пор было комфортней, чем с борта. Тем более что орудия на берегу можно и нужно замаскировать, а корабль на водной глади виден прекрасно.