class="p1">Он спрятался за штору в коридоре и дождался, когда слуга оставит несколько простыней на стуле, а с остальными отправится наверх по лестнице. Взяв стоящий на столике рядом подсвечник с зажжёнными свечами, Гаспаро хотел отправиться туда же. Только резко послышавшийся из кабинета рядом скрип пола заставил остановиться.

Гаспаро успел отставить подсвечник и схватить простыню. Вышедший из кабинета хозяин дома с удивлением заметил, как некто раскрыл простынь и будто занят ею. Заметил и остановившегося на лестнице слугу, который с ещё большим удивлением наблюдал происходящее…

Как только слуга заметил хозяина, тут же развёл руками, и Азарьев прищурил глаза на того, кто прятался за простынёй.

— Что за комедия? — усмехнулся Азарьев, схватив угол простыни и откинув её на пол.

Гаспаро стоял перед ним, тут же выпрямившись и уставившись в глаза, но молчал. Азарьев от подобной комичной ситуации еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться:

— Голубчик?! Днём являться следует, а не ночами под простыни залезать! Вы что, полагаете, здесь верят в подобные приведения?!

— Никак нет, Павел Александрович, — ответил с еле сдерживаемой улыбкой Гаспаро.

Азарьев пригласил его пройти в кабинет и, когда они уже остались наедине, отошёл к окну:

— Неужто не заметили, что охрана делает вид, будто не видит, как вечно тайком являетесь? Лишь по моему приказанию вас не хватают и не вышвыривают отсюда. Поясните же хотя бы сие появление?

— Разрешите видеться с Вашей дочерью Юлией, — прозвучала просьба Гаспаро, и Азарьев отошёл к клетке, в которой распевала озорная канарейка:

— Вот она тоже знает, каков я, правда, милая?… Но… Позвольте же узнать, дорогой Гаспаро Гирландайо, а кто вам сказал, что я запрещаю видеться с Юлией? Мой вам совет, явитесь однажды, как нормальный человек, с визитом…. через дверь, без простыни и днём.

Он повернулся с добродушной улыбкой к Гаспаро лицом. Тот почувствовал сразу, что совершил множество ошибок из-за страха, что будет не принят или вызовет гнев. Однако, чтобы как-то себя оправдать, сказал:

— Хочу сначала представить своё новое имя, которое дал господин Марков… Отныне меня можно величать Гавриил Александрович Цветков. Поскольку Гирландайо и означает цветы. Друга же моего назвали Фёдор Иванович Чернов. Его фамилия Нери…. то есть чёрный.

— И куда же запропастился сей Чернов? — удивился Азарьев.

— Его раненая душа не позволяет больше прибыть в сей дом, — опустил взгляд Гаспаро.

— Вот как?! И куда же он решил направиться теперь? — будто встревожился Азарьев, но Гаспаро успокоил:

— Он выполнит всё, что от него требуется, дабы остаться в России и служить России.

— Похвально. Значит, уезжаете всё же? Куда?

— Марков сказал, что в Англии есть люди, которые причастны к исчезнувшим у Вас документам. Наше задание найти главного интригана и утихомирить его за пределами России, — хотел всё рассказать Гаспаро, но Азарьев резко прервал:

— Тише. Молчите, Гавриил Александрович… Выполняйте задание. Это поможет и вам обоим, и мне, и… России.

— Позвольте хоть узнать, что в тех бумагах? — поинтересовался Гаспаро, но Азарьев покачал головой в отказ и указал на дверь:

— Прощайте мой друг, но помните…. однажды видел я мимолётно письмо своего сына к некоему человеку о покупке яда, а секретное слово, мол, между ними — гвенвин… Всё. Больше я не знаю. А Вам совет… Не рассказывайте столь громко о сути заданий, которые даются…

* — из «Если б завтра да ненастье…», Е. С. Сандунова, 1791 г.

Глава 32

Так и стояла Юлия на балконе в ожидании, что любимый вот-вот придёт, но тишина вокруг заставляла печаль расти. Уже когда взгляд опустился в разочаровании данным вечером, Юлия услышала стук в дверь.

Она почему-то сразу подумала, что это её сестра или отец, но как только дверь открыла, встретилась со счастливым милым.

— Гаспаро? Ты? — сразу выглянула она в коридор, не заметил ли кто его появление здесь.

Спускающийся по лестнице вниз отец насторожил, но Гаспаро взял её руку в свою и припал к ней губами.

— Любовь моя, — прошептал он нежно. — Всё чудесно. Ваш папенька не столь суров, как думалось.

Он скорее увёл любимую обратно в спальню и закрыл дверь. Подглядевшая за происходящим из своей комнаты Алёна, оказавшаяся одетая и с убранными волосами, будто куда собралась, тут же выкралась. Она чуть приоткрыла дверь в спальню сестры и встала подслушать дальше…

— Значит…. разлука? — с сожалением смотрела Юлия в глаза любимого, а он обнимал её, ласково поглаживая и так же ласково улыбался:

— Зато встреча будет какая! Сразу под венец!

— Сразу? — засмеялась в ответ счастливая милая, но всё же не отпускала её грусть от предстоящей разлуки.

А любимый целовал, обнимал, шептал дорогие слова. Всё вновь казалось сказочным и безоблачным. Всё же, вспомнив вдруг о сестре, Юлия чуть отстранилась и спросила:

— А Фабио тоже здесь? Он тоже говорил с папенькой?

— Нет, и, думаю, ты догадываешься, почему, — ответил ставший более серьёзным Гаспаро.

Только по лицу Юлии видел он, что это не так. Она смотрела удивлённо в ответ, предчувствуя неприятную новость, но молчала.

— Фабио рассказал, что видел твою сестру в объятиях иного.

— Такого не может быть. Здесь какая-то ошибка, — отрицала Юлия. — Она весёлая, но если любит, не верю, что может предать.

— Значит, не любит, — улыбнулся Гаспаро. — Фабио ждёт меня за воротами. Я должен покинуть сейчас тебя, чтобы Павел Александрович не волновался…

Долгим был их жаркий поцелуй, за которым некоторое время наблюдала со слезами на глазах Алёна. Ещё недолго скрывалась она потом в своей спальне. Услышав, что Гаспаро ушёл, Алёна будто очнулась. Она накинула на плечи плащ, снова выкралась из спальни и, как только оказалась на дворе, убежала на конюшню.

Она убеждалась всё больше и больше в том, что удача на её стороне, пока не отправилась тихонько следом за тронувшимися от ворот в путь всадниками. Она знала, что двое из них — Гаспаро и Фабио, но кто был третий — даже не догадывалась.

Узнала она о том только когда всадники остановились у дома, откуда изо всех окон лился свет, а у раскрытых дверей стояло несколько целующихся пар. Оставив коня на соседней улице на привязи, Алёна стала выглядывать и узнала в третьем молодом человеке, который сопровождал Гаспаро и Фабио, — Льва Азарьева. Сердце так и кольнуло в груди…

— В честь нашего примирения хочу угостить вас древнейшим напитком! Только здесь, да, да, — рассказывал воодушевлённо Лев. — Увы, только здесь делают сей благородный напиток по древнейшему рецепту!

— Очень надеюсь, что разочарован не буду, — усмехнулся в ответ Фабио, который до конца Льву так