– Ты, вроде как, хотел помочь, а я не поблагодарила, – голос не дрогнул.

Ровный, спокойный, только внутри все трясется.

Пантин поднялся, упираясь ладонями в пол.

Восстанавливается, но медленно. Я бы через пару минут была в норме.

– Что-то новенькое, – хмыкнул он и уперся руками в спинку дивана.

Снова появилось желание обнять его. Просто обнять.

Сжала кулаки, беря себя в руки и отметая навязчивые мысли.

Пантин зорким глазом подмечал все детали. От него вообще невозможно скрыть эмоции!

– В общем спасибо, хотя это было глупо. Со мной бы все равно ничего не случилось.

Тишина повисла и заметно затягивалась, а Пантин просто смотрел, без вечной ухмылки на губах.

И как ему одним взглядом удается вогнать в ступор и в смятение?

Что я сделала не так? Я ведь поблагодарила. Переступила через себя, вернулась. А получаю… этот взгляд.

Не сказав ни слова, Пантин оттолкнулся от спинки и, слегка пошатываясь, прошел мимо меня к выходу.

Что еще за…

– Просто уйдешь? – на возмущение даже моральных сил не осталось.

Удивление, смешанное с замешательством и немного обидой.

– Уйти пританцовывая, извини, не могу, – он взялся за дверную ручку.

Раздражение вновь накрыло с новой силой.

– Как вы все мне надоели! Один говорит поблагодарить, другой вообще не реагирует. Я через себя переступила, вернулась, и зачем?! Чтобы почувствовать себя идиоткой!

Пантин замер у приоткрытой двери. И снова это чрезмерно серьезное лицо.

– Тебе Санта сказал поблагодарить меня?

В зеленом болоте ни искринки. Непроницаемая стена, обдающая холодом.

Не смогла ни кивнуть, ни ответить. Видимо, все отпечаталось на лице, потому как блондин равнодушно произнес:

– Тебя ждет "долгая и счастливая". Подбери, пока не затоптали.

И ушел.

Ушел!

И черт бы с ним, одной проблемой меньше, но ведь обидно. Он оставил последнее слово за собой, еще и я, вдобавок, чувствую себя виноватой.

Я! Виноватой!

Пантин! Ты – худшее, что случилось со мной за всю мою очень долгую жизнь!

Ненавижу!

Подушки, собранные с пола, снова летели в стену. Одна за другой неизменно падали на пол, возвращались на кровать и снова отправлялись в полет.

Я снова не могла заснуть. Эмоции улеглись, оставив смирение и принятие после нескольких часов борьбы с самой собой. Внутренней борьбы, где не бывает победителей.

За окном, по моему непосредственному желанию, падали крупные хлопья снега. Раньше они успокаивали, теперь же никакого эффекта.

Ничего.

Пустота.

Обняла подушку, крепко прижимая к себе, и почувствовала влажную дорожку на щеке. Соленая капля скатилась в уголок губ.

Да, теперь я знаю вкус поражения в неравной борьбе с собственными демонами.

День, два, год, десять лет… Ничего не меняется. Я хожу по замкнутому кругу, в который сама же себя и загнала. Из лучших побуждений, разумеется. В надежде дистанцироваться от обид на братьев. Получилось с точностью да наоборот.

Единственный, кому удалось пробиться в этот "круг", оказался Пантин. Он не побоялся. Я даже его не просила, он просто влез и начал вытаскивать наружу все, что я старательно прятала на задворках, в чуланах памяти.

А я сопротивлялась. Иначе и быть не могло. Я ведь привыкла жить в своем лабиринте боли и отчаяния, а когда показали выход далеко впереди, рванула назад. Потому что там привычно, а за пределами лабиринта еще надо научиться жить.

И вот я снова один на один со своими страхами, обидами, разочарованиями. И снова кажется, что выхода нет. А того, кто может его показать, я сама же и оттолкнула.

– Ты мне нужен… – прошептала в темноту и слезы снова покатились из глаз.

Эти слова услышит только темнота. Мне никогда не хватит смелости сказать их ему.

Потому что я, на самом деле, трус. Я не смогу остаться отвергнутой и не сломленной.

Я сломаюсь, впаду в затяжную депрессию и буду годами из нее выбираться. И все равно в памяти будет сидеть момент разрушения меня.

Почему я не могу заснуть? Я хочу закончить этот день! Хочу проснуться утром и представить, что все произошедшее – дурной сон. Кошмар. Один из многих.

Желудок выразил несогласие, напоминая, что почти сутки в него ничего не падало.

Может, в зале не все съели и что-то осталось со свадьбы? Наверняка Дар озаботился сытостью гостей.

Не утруждаясь пешей прогулкой, открыла переход прямо в зал.

В темноте, подсвеченной огнями, приглушенно играла музыка. Удивительно, но некоторые гости все еще здесь. В основном парами по углам, разговаривали, обнимались или целовались.

Столы, к моему счастью, заполнены едой. Сдержалась, чтоб не облизнуться, все-таки надо держать лицо.

Репутация превыше всего.

Тарталетки с икрой… м-м… кажется, ничего вкуснее не ела. Чего бы еще ухватить?..

Может…

Обошла стол и увидела картину, все это время остающуюся вне поля зрения.

Белые волосы сжимают тонкие пальцы. С наслаждением, нескрываемым удовольствием тело, которому эти самые пальцы принадлежат, прижимается к Пантину сидя на нем верхом. И он очень даже за, судя по рукам, сминающим ягодицы, обтянутые тонкой тканью короткого платья.

Занятые поцелуем, они не заметили пристального взгляда.

Кажется, внутри снова что-то оборвалось. На этот раз нечто весьма и весьма важное для полноценной жизнедеятельности.

Поставила тарелку во избежание ее падения. Руки затряслись. Лучший вариант сохранить самообладание и шаткое равновесие – уйти. Сию минуту. А я не могла отвести взгляд от этой парочки.

Как она трется об него. Как он лапает ее всюду, не прерывая поцелуя.

Противно от увиденного. Неприятно, гадко. Хочу уйти, не смотреть, и не могу. Ни пошевелиться, ни моргнуть.

Злость на саму себя за эту никчемную слабость вылилась в снег, посыпавшийся с потолка густо-густо. Большие хлопья стеной сыпались на пол, на столы, на людей, и "сладкая" парочка оторвалась друг от друга, с удивлением смотря наверх.

Словно догадавшись, из-за кого идет снег, Пантин забегал глазами по залу, а я уже открыла переход. За секунду до выхода в своей комнате встретилась с зелеными глазами.

Прочь!

Не хочу их видеть!

Больше никогда… Никогда!