* * *

Значение тишины трудно переоценить, в тишине к человеку приходит ясное понимание вещей. Мысли людей в тишине «отстаиваются», становятся прозрачными, каждому открывается что-то свое, важное и нужное именно в данной уникальной ситуации и в данный момент, – зов Логоса пронизывает и наполняет человека. Недаром латинское слово personare, от которого произошло общее для всех западноевропейских языков слово Person (личность), означает «наполнять звучанием, проникать сквозь». Внутренний голос – это звучащий в нас голос трансцендентного. И конечно же, следовать ему – более достойный путь, чем следовать моде и «ходить в стаде».

Франкл оставил нам рассказ о своем разговоре с подростком, который попал в трудную ситуацию и оказался на перепутье. Франкл сказал ему: «С каким чувством ты будешь вспоминать этот момент через 10–15 лет? Есть два варианта. Либо ты будешь говорить самому себе: „Боже, каким я был ослом! Ведь тогда, на приеме у старого Франкла, я еще мог крутануть штурвал, взять другое, разумное, направление – и сегодня был бы знающим и уважаемым специалистом. Видел бы перед собой перспективу…“ Либо ты скажешь себе: „Помнишь, как тогда, на приеме у старого Франкла, ты решил круто поменять свою жизнь? Как здорово, что тебе это все-таки удалось! Было очень тяжело, зато теперь ты знающий и уважаемый специалист, и у тебя неплохие перспективы.“ Поверь, и то, и другое одинаково возможно. А теперь иди и побудь в тишине. Ты должен выбрать вариант, который станет реальностью – тот или другой!»

* * *

Тишина способна и на большее. У того, кто легко переносит тишину, постепенно вырабатывается особое, поистине феноменальное ощущение свободы – и это, пожалуй, самый ценный из даров тишины. Тот, кто привык к регулярному погружению в тишину, лучше слышит все оттенки звуков и, вероятно, получает от них большее наслаждение. В тишине восстанавливается душевное равновесие. Человеку не нужно хвататься за наушники, чтобы прогнать скуку. Не нужно есть «что-нибудь вкусненькое», чтобы почувствовать удовлетворение. Не нужно общаться в соцсетях или по телефону, чтобы скрасить одиночество.

Не нужно напрягаться, чтобы интересно выглядеть в глазах окружающих, не нужно делать покупки, чтобы поднять себе настроение, не нужно никому вешаться на шею, чтобы услышать в ответ несколько дружелюбных слов. В тишине достаточно просто быть, и тогда иметь или не иметь теряет всякое значение.

* * *

Тишина противодействует соблазну потакать своим болезненным зависимостям. Ведь это зависимость вовсе не от привычного стимулирующего средства, как принято думать. По сути, это зависимость от особого внутреннего состояния, достигаемого с помощью некоего средства, то есть зависимость от психологического комфорта, при отсутствии которого человек кажется себе жалким и никчемным. В роли желанного средства могут выступать самые разные вещи: компьютерные игры, игра на деньги, риск (цель – острые ощущения, щекотка нервов), сигареты, снотворное (цель – быстрое успокоение), алкоголь, возбуждающие средства (цель – раскованная веселость), допинг (цель – высокие спортивные результаты). В принципе, не так уж и важно, к чему конкретно привыкает человек. Главное – он хочет получить определенное состояние.

Вскоре, однако, ситуация приобретает драматический характер. Воздействие наркотика (в самом широком смысле) со временем ослабевает, поэтому искусственное отличное самочувствие имеет обыкновение постепенно и неуклонно превращаться в труднопереносимое ужасное самочувствие (синдром отмены). Стремление достичь состояния психологического комфорта быстро сменяется стремлением избежать состояния психологического дискомфорта, порочный круг замыкается, при малейшей попытке покончить с зависимостью более-менее сносному самочувствию наступает конец, и неудивительно, что такие попытки обычно терпят крах.

* * *

Здесь я хочу сделать небольшое отступление о наших чувствах и ощущениях. Прежде всего, следует различать физические чувства и внутреннее ощущение духовной ценности. Чисто физические чувства на уровне эмоций и инстинктов могут легко ввести человека в заблуждение и, значит, не годятся на роль оценочного критерия наших поступков. Так, например, алкоголик чувствует себя прекрасно, выпив, и чувствует себя ужасно, отказавшись от алкоголя. Однако в действительности у него все будет прекрасно, если он мужественно воздержится от алкоголя, и будет только хуже, если он этого не сделает. Клептоман чувствует себя прекрасно, после того как что-нибудь украдет, пироман – после того как совершит поджог. Наши чувства обманчивы, и не стоит идти у них на поводу.

Иначе обстоит дело с тонким ощущением – оно сродни внутреннему голосу, – благодаря которому мы интуитивно (иной раз и вопреки всякой логике) выбираем то, что и в самом деле красиво, правильно, ценно, достойно наших усилий и по-настоящему необходимо нам в данный момент.

Такая способность угадывать истинные ценности позволяет нам иной раз даже прикоснуться к границе между небом и землей – в форме творческого вдохновения, или религиозного переживания, или просто в форме любви, ее лучших проявлений. Такой способности мы можем доверять, она никогда не направит нас по ложному пути. Можно назвать ее духовной искрой, и ярко вспыхивает она там, где вопросы физического и психического самочувствия отходят на задний план.

Все это говорит о том, что устранение психической зависимости от комфортного самочувствия – предпосылка для осмысленной жизни. Не существует такой профессии, такой семьи и даже такого хобби, которые доставляли бы человеку постоянное и неизменное удовольствие, как это пытается нам внушить ориентированное на удовольствия общество. Хорошее самочувствие просто не входит в число достойных человеческих приоритетов. На первом месте должна стоять осмысленность нашей жизни, наших поступков, наших занятий. А смысл улавливается лишь духовными антеннами.

Однако даже тишина не спасает человека от эгоцентризма, который оказался отличительным признаком западной культуры, ее фирменным знаком. Эгоцентризм, по словам Конрада Лоренца, стал «массовым неврозом». Франкл, описывая «патологию современного духа времени», также выражал сожаление по поводу быстро идущей на убыль способности к «самотрансценденции», как он это называл.

О чем, собственно, речь? Вот два наблюдения из жизни американского общества, которое, как известно, во многом определяет дух нашего времени.

В 90-х годах прошлого века в американских школах было опробовано около 600 экспериментальных учебных программ, их главной целью было создать у школьников иммунитет против наркомании и психических расстройств любого рода. В течение длительного времени ученые следили за судьбами выпускников, окончивших школу по одной из этих программ, и сравнивали их с выпускниками, учившимися по обычным программам. Они надеялись доказать, что первые занимают в жизни более прочное и устойчивое положение по сравнению со вторыми. Но из этого ничего не вышло! Вакцину против человеческих слабостей найти не удалось.

Однако совершенно случайно выяснилось, что определенный тип выпускников действительно приближается к желаемому результату – это бывшие ученики школ, расположенных в малонаселенной сельской местности в Техасе. Фермы там настолько удалены друг от друга, что детей разного возраста было принято объединять в один класс. Естественно, что учитель в таком классе не мог уделять внимание сразу всем ученикам и занимался поочередно с группами определенного возраста. При этом возникала потребность чем-то занять остальных детей c более высоким или более низким уровнем подготовки. Чем же?