её внутренней стороне. – Я про запах спрашиваю, вишенка.

– А… – Я почувствовала себя какой-то ничего не понимающей дурочкой. – Шиповник. Нет! Шиповниковый чай.

– Ты его любишь? – Подняв голову, Лассе смотрел прямо в мои глаза и покрывал поцелуями костяшки пальцев.

– Да, очень… люблю, – голос дрогнул.

Его губы вызывали такой трепет в теле. Волна жара прошлась от макушки головы до колен, отнимая всякую возможность мыслить здраво. Сжато улыбнувшись, я осторожно отобрала у этого гиганта свою руку. Мне не нравилось то, как я ощущаю мужчину.

Слишком остро.

Слишком… Всё слишком!

– Хороший аромат, – уголки его губ приподнялись. – Мы часто в походах завариваем этот чай. Среди моих воинов не только Иные и Древние, но и простые люди, лишённые магии. Им шиповник – первое средство от простуд.

– Да! – Я почувствовала себя увереннее – нашлась тема, в которой я хоть что-то понимала. – Мой папа лечил меня отваром из этой ягоды. Только нос потечёт – сразу котелок на огонь.

– Папа?! – Лассе нахмурился. – И где он сейчас?

Я замерла, не зная, как ответить. Слова застряли в горле. Обернувшись, просто подняла руку и указала на небольшой холмик в конце двора.

– Что? – Лассе меня не понял.

– Они сожгли его там… У меня на глазах! – Выдавила я из себя. – А после хотели, чтобы я забыла это.

Меня ни с того ни с сего пробрал истеричный смех. Ненормальный, плохой хохот. Безумный!

– Тихо! Тихо! – северянин прижал меня к груди. – Они своё получат. Я обещаю. Ни одна живой отсюда не уйдёт.

Это звучало очень страшно, но сердце не трогало. Для меня эти женщины никогда не были людьми. Разумные лютые звери.

– А послушницы? – прошептала я.

– Они что-то значат для тебя?

– Семья! – Одним словом обозначила я всё, что чувствовала к девушкам, которые всю жизнь прожили рядом со мной. – Они все ценны. Особенно дети. Девочки! Их мало, но я бы хотела, чтобы они увидели солнце. Пусть хотя бы у них будет будущее.

– Будущее будет у всех вас. Но я не видел здесь детей. Только женщину с новорождённой и несколько беременных.

– Дети учатся с утра и до ночи на нижнем ярусе. Им запрещено покидать храм. А беременные… Верховная проводила обряды в одно время. Вот и рожают в один срок.

– Для этого ей и нужны были мужчины?

– Да, – я вгляделась в окна второго яруса. – А Счастливчик? Где он?

– Кто? – не понял Лассе.

– Второй пленный. Его привезли задолго до вас.

– А, Ерн! – Незнакомое имя заинтриговало. – Он мой разведчик.

– Он воин? – Я была удивлена.

– Нет. Не совсем. Простой мужик из расположенной у тумана деревеньки. У него дочь пропала ещё девчушкой. Он всё про размалёванных воинов рассказывал, да над ним потешались.

– Гуроны! – быстро сообразила я.

– Да! – Лассе кивнул и прищурился. – Ты видела их?

– Приходят сюда с пленными раз в сезон тёплых ночей. Пригоняют женщин, а забирают здоровых мужчин.

Мне было как-то не по себе вспоминать этих жутких тварей, что и людьми не назовёшь. На тех, кого они приводили, смотреть было больно. Сломанные. Потерявшие всякую связь с настоящим миром. Забывшие свои имена. Себя потерявшие.

– Вот и мы сразу поняли, кто девчонку увёл. Расспросили его, а он нам и выдал, что мужики пропадают у берега. Чаще всего рыбаки. А те, кому посчастливилось сбежать, в один голос утверждают, что бабы это. Мы ещё немного расспросили. И выяснили, что храм в тумане есть. Туда князья и просто богатые семьи дочерей да жён своих неугодных отправляют. В общем, сложили всю информацию в один котёл и решили разведать, что к чему. Оставили на берегу приманку – Ерна. Сработало! Увидели, кто его спящего по рукам и ногам связал.

– И не отбили? – ужаснулась я.

– Нет. А зачем? Ему сюда и нужно было. Дочь он ищет.

– Думаете, она здесь?

– Откуда мне знать, Сонья? – Лассе склонился и поцеловал мои волосы. – Пошли искать Атлин.

– Не нужно, – заупрямилась я.

– Нужно. Или она, или кто-нибудь из братьев.

– Но зачем?

– Затем! Одна в этом месте ты не останешься ни на секунду.

– Почему? – Я искренне не понимала, зачем мне такая опека. – Я всю жизнь здесь прожила.

– Видел я, как ты жила! Я не даю тебе права выбора, Сонья. Теперь у тебя будет личная тень. И на этом всё!

– Но я просто пойду в свою комнату. Там есть вода, таз…

– Нет! Ты пойдёшь на верхний ярус. – Лассе поднял палец, указывая на окна темницы.

– Зачем? – я испугалась.

– Затем… Временно мы жить будем там. Комнаты уже приводят в порядок. Убирают решётки, чистоту наводят.

Обняв меня за плечи, северянин повёл в сторону храма. Там в дверях толклась Атлин. Видя нас, она закатила глаза и строго уставилась на брата.

– А, может, ты сам? Лассе, это твоя избранная!

Кажется, она сообразила, что к чему.

– Да. Сонья – моя избранная. Но она достаточно самостоятельная, чтобы умыться и переодеться без моей помощи. Всё, что от тебя требуется, – это её безопасность. Если не способна её защитить, то пакуй сумку и брысь домой к мамке. И ещё, – его тон стал просто ледяным, – Сонья станет мне женой. А значит, она часть семьи. Посмеешь выказать ей своё неуважение – потеряешь моё расположение и доверие.

Сглотнув, девушка опасливо покосилась в мою сторону. А я поняла, что интуиция меня не подвела. Этот Иной оказался с двойным дном. Не так он прост и вовсе не мягок.

Глава 24

Атлин действительно повела меня на второй ярус. Как оказалось, Лассе приказал убрать все решетчатые двери. Комнаты уже успели отмыть и вытащить отсюда тряпьё.

Теперь тут даже пахло иначе.

– Почему вы поселились здесь? – Спросила я, не понимая, чем им не угодил первый ярус.

Пройдя по коридору до лестницы, заметила в правом крыле стоящего с увесистой книгой в руках того самого жуткого Фалька. Улыбнувшись, он развернулся и скрылся из виду.

– Это же очевидно! – Девушка покрутилась на месте и, войдя в ближайшую комнату, распахнула ставни, запуская свежий воздух. – Умывальню здесь оборудуем. На верхнем этаже – удобнее всего. Под землёй жить – мы не кроты и не крысы. Первый ярус у послушниц, а у Лассе к ним особенные нежные чувства. Выгонять женщин из комнат он не станет. Скорее мы в палатки жить пойдём.

– Почему? Это из-за его мамы? Девушки с седыми волосами? – Я вспомнила всё, о чём мне рассказывал северянин.

– Да. Этот кусок ледышки любит только её. Хотя… – Она хитро на меня взглянула и тут