Во всех прижизненных изданиях напечатано «блеф ли»; точки над «е» — инициатива АИ. В данном случае она неуместна, потому что превращает точную рифму в диссонансную, для Маяковского малохарактерную. Произношение «блеф», а не «блёф», достаточно хорошо засвидетельствовано для времени Маяковского: вспомним знаменитую статью В. Полонского «Леф или блеф?» (в материалах дискуссии об этой статье АИ от точек над «ё» воздерживается).

Таким образом, здесь речь идет даже не о конъектуре, а об освобождении засвидетельствованного текста от искажения, внесенного подготовителями АИ (или издательством «Художественная литература»?). После этого текст восстанавливается как бесспорное шестистишие с рифмовкой: в Париже — ев филе — ев ли, вижу — Эйфеля — блеф ли.

3) «Христофор Коломб» (1925). В этом стихотворении имя героя попадает под рифму трижды: на полу — Коломб, на колу — Коломб Коломбом — ум бы. Если читать как написано, «Коломб», то перед нами диссонансные рифмы, более в американских стихах не встречающиеся ни разу; если читать по-привычному, то перед нами усеченные рифмы, у Маяковского обычные (в «Ленине» таковы 16 % мужских рифм и 49 % женских). В высшей степени вероятно, что Маяковский, сочиняя стихотворение, имел в виду произношение «Колумб». Спрашивается, откуда взялось написание «Коломб»?

История текста, невнятно прослеженная к комментариях к АИ, такова. Первая редакция: черновой автограф, писанный на пароходе, авторизованная машинопись, посланная в Москву из Мексики, и сделанная по ней публикация в «Красной газете» (5 ноября 1925 года): имя героя всюду — «Колумб». Вторая редакция: отдельное издание, срочно выпущенное Д. Бурлюком в Нью-Йорке в 1925 году, перепечатка его (по пути в Москву) в «Парижском вестнике» 13 ноября 1925 года и потом в сборнике «Испания. Океан…» и в «Сочинениях»: имя героя всюду «Коломб», перед текстом появляется эпиграф: «Христофор Колумб был Христофор Коломб — испанский еврей. — Из журналов». (Эта фантастическая гипотеза восходит к началу XX века, известие о ней мелькнуло около 1913 года в бульварном «Синем журнале», к 1925 году она уже была почти забыта.) Заглавие в черновике — «Христофор Колумб»; в машинописи и последующих публикациях — «Открытие Америки»; в «Испания. Океан…» и «Сочинениях» — «Христофор Коломб».

По-видимому, дело было так. Стихотворение сочинялось на пароходе в расчете на произношение «Колумб». Печатая его в Нью-Йорке, Маяковский добавил для ясности эпиграф, сведя в нем забытую гипотезу о еврействе Колумба и общеизвестные сведения о разных написаниях его имени. Издатель (или наборщик) заметил, что, указав «настоящее» имя Колумба в эпиграфе, нужно согласовать с этим и текст. Маяковский сделал это сперва внутри стихотворения, потом и в заглавии. Получился текст, в котором читатель как бы приглашается одновременно видеть написание «Коломб» и слышать произношение «Колумб» — художественная напряженность, подчеркивающая демифологизаторский пафос эпиграфа и стихотворения. Произношение «Колумб» дает понять, что автор относится к написанию «Коломб» с иронией и что эпиграф здесь игровой, несерьезный. Такова сложная семантика этой псевдодиссонансной рифмы. Вероятно, заменять «Коломба» «Колумбом» в основном тексте не нужно, но обратить на это внимание читателя в комментариях необходимо.

Б. Неравносложные рифмы. Они тоже появляются у Маяковского впервые во «Владимире Маяковском» (немного — темно) и систематически — с 1914 года (вечернюю — чернью, вкована — Ковна). Господствует сочетание женских и дактилических окончаний (вечернюю — чернью); сочетание женских и мужских окончаний (немного — темно) — редкость (в стихах 1924–1925 годов — 6 % от всех неравносложных рифм). Обычный тип образования этого мужского/женского созвучия — путем вклинивания гласного между согласных (низом — коммунизм, мерок — клерк); более примитивный тип с добавлением слога в конце (пьян — аэропланы) почти неупотребителен. Там, где он появляется, возможны опечатки.

4) «Вызов» (1925): «Я смеюсь / над их атакою тройною. // Ники Картеры / мою / не доглядели визу. // Я / полпред стиха — / и я / с моей страной // вашим штатишкам / бросаю вызов» [VII, 73]. Источники текста — черновой автограф и четыре газетно-журнальные публикации; в книги стихотворение не входило.

В черновике написано: «над их атакою тройной», точная мужская рифма — «страной» [VII, 421]. Видимо, это написание и следует восстановить в тексте, а печатный вариант «тройною» считать авторизованной опечаткой. Может быть, она возникла оттого, что предыдущая строфа кончалась мужским окончанием «…американский флот», а традиционная поэзия избегала стыка однородных нерифмующихся окончаний. Но Маяковский этого никогда не соблюдал, и в этом стихотворении мужские, женские, дактилические и неравносложные рифмы чередуются совершенно свободно.

5) «Красные арапы» (1928): «Ты можешь / владеть / и другим, и собою, // и волю / стреножить, / можно // заставить / труса / ринуться в бой; // улыбку / послав / побледневшей губой, // он ляжет, / смертью уложенный» [IX, 101]. Источники текста — черновой автограф и публикации в журнале, в сборнике и в «Сочинениях».

Тождественный случай. Всюду, кроме «Сочинений», — точная рифма собой — бой — губой (см. [IX, 468–469]). Написание собой следует восстановить в основном тексте.

6) «Летающий пролетарий» (1924): «Чисто-чисто. / Ни копотей, / ни сажи. // Лифт / развез / по одному на этаж» [VI, 346]. Источники текста — отдельное издание и «Сочинения», автографов нет.

Конъектура: «ни копотей, / ни саж». Восстанавливается точная мужская рифма, восстанавливается грамматический параллелизм. Происхождение порчи текста обычное: переписчик или наборщик поставил более привычную форму вместо менее привычной.

В. Мужские неточные рифмы без опорного согласного. Традиционные правила точной русской рифмовки требовали: в мужских закрытых рифмах опорный согласный не обязателен (возможно не только жуй — буржуй, но и хлеб — нэп), в мужских открытых рифмах — обязателен (возможно только вина — война и лишь как исключение себя — спя). Когда вошла в употребление неточная рифмовка и стало возможным рифмовать закрытые мужские окончания с открытыми, то опорный согласный остался в них обязательным — по крайней мере для Маяковского: возможно только рассказ — тоска и лишь как исключение Невы — бронев’ик. У Маяковского рифмы типа рассказ — тоска составляют (для 1924–1925 годов) 73 % всех мужских неточных рифм, тогда как рифмы типа Невы — броневик только 8 %; причем и в этих 8 % в опорной позиции находятся по крайней мере сходные согласные или группы согласных (Невы — броневик, стригут — старику, ничь<й>е — Ильичом). Там, где эта закономерность нарушается, можно подозревать порчу текста.

7) «Атлантический океан» (1925): «И гвардия капель — / воды партизаны — // взбираются / ввысь / с океанского рва, // до неба метнутся / и падают заново, // порфиру пены / в клочки изодрав» [VII, 14].