этим самым постоянством, что именно таким особым образом, а приключилось правильно, а что неправильно, и от чего ждать следует беды, а что, если к такому присмотреться, ну, словно бы старается, чтобы с каких-то пор наоборот, всё из происходящего подстраивалось и старалось радовать очередным событием. А между тем, обрадовать избыточно обширным объяснением всего и вся пока со всей определённостью не удаётся. С одной стороны, с таким нельзя не согласиться, что всякие такие, в чьи возможности, похоже, можно было бы включить способность корректировать весь мир, как только душечке угодно, в своём развитии по меньшей мере на порядки превосходят человека, обычного, простого человека. Рождающийся и живущий человек для этих сверх организаторов происходящего, если основываться на оценке восприятия чем-то подобным всякого случающегося, предельно грязный, злобный примитив, и именно в процессе своей жизни на Земле, в самом своём развитии пока, уж точно, крайне незначительно, недалеко ушёл от обезьяны. И вместе с тем, нельзя не подмечать одновременно, что с этим словно бы подобным зверю человеком на первый взгляд целенаправленно-особо возятся, стараясь как-нибудь добиться хоть чего-то и особо прогрессивного. Чего-то, несомненно, яркого, особенного, и при этом из разряда до того неведомого. Сам человек? То, что добиться здесь прогресса в понимании, направленных к таким живущим, всяческих разнообразных поучений, наставлений, указаний задача не из лёгких, о всём таком писали прежде самые различные, подобным озабоченные люди, писали много. Что же касается тех неких высших сил, что, в постоянной конкуренции, пытаются вокруг очередной рождающейся особи как будто бы весь мир подстраивать-менять, увы, но всё-таки понять причины-мотивацию подобных странных действий, когда происходящее затрагивает человека среднестатистического и обычного, скорей всего, похоже, просто ну никак не получится. Для всех рождающихся и живущих в этом мире, похоже, именно воспринимаемая повседневная реальность выглядит самым существенным, доступным для сознания событием. А между тем, такие непойми кто, кому свойственно относиться к людям с ярко проявляемым презреньем, если судить по сказанному-прозвучавшему, способны самым кардинальным образом подстраивать под разные желательные обстоятельства, обычную для всех людей, обыденную, повседневную реальность. Действительно, если пытаться верить тем нюансам, что просто промелькнули в тех речах и перепалках, такие всякие-разные сторонние участники способны по желанию вносить самые яркие и корректирующие повседневность перемены на первый взгляд во всё, что жизнь по ходу изменяет, украшает, и одновременно наполняет. И, между тем, одновременно было бы нелепо не заметить, что, столь открыто, часто демонстрированное откровенное могущество здесь точно не предел возможного. То Высшее, чему, по сути, все подчинены, Создатель, может лишь только пожелать, и сразу же, и без какого-либо промедления получит от таких демонстративно — откровенных конкурентов всё. Поэтому, похоже, если некие, именно собственные и доподлинно свои желания у этих, сверх могущественных воротил в каком-то, том или ином своеобразном виде всё же здесь и существуют, то это обстоятельства сторонние, и всякий, пусть вначале и обычный человек, по мере жизни и в вопросе выбора и воплощения свободы воли, похоже, многократно более свободен, чем все именно такие сверх могущественные воротилы-конкуренты. И, между прочим, как здесь хоть какое-никакое некое одно, и сочетается с другим, пока судить уж точно не возьмусь. Но вместе с тем присутствует весьма весомый, яркий аргумент, с достаточной и ощутимой ясностью толкающий любого, кому в голову полезет о подобном рассуждать, в ту сторону, где более всего вперёд, на первый план, выходит высказанное, и не раз, что человек в процессе сотворенья своего, в самой основе, в сути, образом, подобьем Божьим создан. А потому, хоть, может, от рождения и примитивен, и обречён немало лет расти и совершенствоваться, и, среди иного, в том числе телесно, и при этом, кажется, всему, чему только возможно, обучаясь в плане знаний и одновременно истинно духовно совершенствуясь, но, в результате, именно благодаря тому, каким был столь особенный рождающийся создан, как раз и наделён способностью, обладая правом и свободой собственного выбора, идти по жизни из того, что, называем прошлым, в направлении, которое и принято называть будущим, полнясь в процессе самыми различными волнующими чувствами, претерпевая все перипетии жизненных процессов и большей частью радуясь происходящему. И это, как можно понять, заметно лучше всякого того, чем оборачивается даже для сверх озабоченных могуществом созданий избранных то, некое дальнейшее, стороннее существование, которому как раз и впору начинаться где-то, сплошь за гранью жизни, в сущности, имеется ввиду, в мире ином, по смерти тела, пусть даже в столь необъяснимой ипостаси, и уж по ходу протекающих процессов, и возникает некая возможность новоявленной организации всего и вся, что, в естестве своём, сопровождает, и, по ходу дела, окружает это, самое обычное человеческое сосуществование.

Ну, что ж, очередная новая подсказка. По сути, указание на то, почему поверхность человеческого тела здесь, среди живых, по ходу совершенствования духовного не должна ничем и по возможности никак ни пачкаться, ни прикрываться, при этом здесь, если касаться сути, смысла, в немалой степени имеется ввиду та самая одежда. В основе для такого требования доминирует намёк на своего рода этакий обратный специфический эффект. Уж получается столь экзотически, что при достаточно высоком уровне формирования духовного образа, внешняя поверхности самого обычнейшего человеческого тела становится таким особым фактором, который, и в немалой степени, участвует при подобном оформлении-формировании в общении с Силами Высшими, однако здесь ещё имеет важность в дополнение к прочему и то, что, раз рождённый человек, подобие Бога, сам должен представлять из себя, должной яркости, источник Света неких изливающихся чувств, то этой, столь существенной поверхности телесных форм, источником подобного Сияния и становиться. Таким образом любое, пачкающее чем-то плоть, при столь кардинальном взгляде на проблему попросту недопустимо — такому, в сущности, и становиться нежелательной преградой при распространении и слиянии чувственного фона. И это в дополнение к тому, что предстоит каким-то боком-образом и как-то ощутить нежелательность наличия на сформированной душе следов от пачкающих пожеланий, действий, дел, свершений. Тем более, что здесь всё пачкающее будет выглядеть заметно более глобально — устроено всё таким образом, что зло, любое, порождает зло, и ожидать возникновенье, раз присутствует подобное, сияния чувств благих, приятных, было бы по меньшей мере странно. Существование такого тёмного пятна, любого, после когда-либо чего-то нежелательного, и совершённого по жизни, определённо помешает должному распространению и расхожденью Света, полного радости, но одновременно воссияет пламенем чувств, переполненных ненавистью и пожеланьем зла, которые такого рода сделанное в жизни зло сопроводят. Но это только часть такой беды. Когда, будучи всё ещё живым, лицом в молении обратился к Богу,