– Вон! – Лика кивнула в сторону переднего возка, из которого Коломна помогал выйти царице. – Пойдём с Марьей.

– Пойдём, – согласилась Маргарита, опять внутренне съёживаясь и накидывая длинную шаль на голову.

Как выяснилось, она зря так панически боялась этих похорон. Никто не кидался к ней с криками и слезами, никто не швырялся укорами и обвинениями. Не было ни рвущих душу причитаний, ни обмороков, ни зарёванных детей. Маленьких детей после отпевания отправили по домам; на военное кладбище – по крайней мере на сами похороны – пускали только взрослых.

Всё было торжественно и пристойно. Сказывалось то ли присутствие царицы, то ли сам дух этого импровизированного военного мемориала – строгий и романтичный одновременно.

Могучие вязы шумели над головами, тёплый августовский ветер приятно обдувал лицо, выбивая из-под платка волосы. Их приходилось то и дело поправлять.

Царица сказала короткую и трогательную надгробную речь. Высокий, не старый ещё, с красивым удлинённым лицом епископ Дионисий прочёл последнюю молитву. Маргарита всё-таки не смогла сдержаться, захлюпав носом, когда Олеся склонилась над гробом мужа, роняя слёзы и целуя в белый холодный лоб.

Царевна обняла Олесю, разрыдавшуюся у неё на плече, постояла минуту, пошептала что-то утешающее. Маргарита колебалась: подойти ли ей тоже или не стоит? В конце концов решила не высовываться – это не её тема, здесь она всё сделает не так.

Лика подвела Олесю к родственникам и вернулась. Маргарита поймала её быстрый вопросительный взгляд и такой же едва заметный одобрительный кивок Марьи. Мол, всё правильно сделала, перевела про себя Маргарита и поразилась: неужели до того уже дошло? Неужели Лика теперь ищет одобрения Марьи?!

Она заметила Ферзя, командовавшего почётным караулом с новейшими автоматами, и вздрогнула, поняв, что они затевают. Да, она как-то рассказывала ему про традицию почётных залпов, которыми провожают военных в последний путь, но никак не думала, что он решит использовать её сейчас. А судя по всему, именно это сейчас и готовилось.

Маргарита бросила смятенный взгляд на царицу и по её спокойному лицу поняла, что та в курсе. Бойцы вскинули стволы, щелкнули затворами.

– Залп! – скомандовал Ферзь.

Раздался выстрел, переполошивший птиц, сорвавшихся с истошным ором. Потом второй, третий. По знаку Ферзя начали закрывать и опускать гробы.

Маргарита выдохнула, перекрестившись под платком. Вот и всё.

* * *

На выходе из леса, ещё не дойдя до выстроившихся вдоль дороги возков, Лика вдруг потянула Маргариту с тропинки.

– Ты чего? – удивилась Маргарита, спуская на шею чёрную шаль.

– Слушай, – нерешительно начала Лика, поглядывая на царицу, уже дошедшую до своего возка и беседующую о чём-то с Коломной. – Мы сейчас на поминки к Вельяминовым едем с Марьей. Ты с нами?

– Лика! – заныла Маргарита. – Ну вот меня ещё там не видели…

– Я так и думала! – прервала Лика. – Ладно, раз ты не с нами, съезди в «Семь сапогов».

– Зачем? – опешила Маргарита.

– Передай Ядвиге. – Лика вытянула из рукава маленький сложенный листок. – Я сначала думала Ферзя попросить, но раз уж тебе всё равно делать нечего…

– Ферзя? – вскинулась Маргарита.

– Да, он сегодня с ребятами тоже в «Сапогах» пьёт. Ну что, съездишь? Возьми Ефрема, а я с Марьей доеду.

– Ну давай, – небрежно сказала Маргарита, старательно скрывая волнение и забирая листок у Лики. – Чего ты там начеркала-то? От Марьи не влетит?

– Ничего такого. Просто, что со мной всё в порядке и пусть не волнуется. Буду рожать, пришлю ещё.

– Лика! – донёсся до них повелительный голос царицы. – Ты идёшь?

– Да, да, сейчас! – Лика торопливо поцеловала Маргариту. – Ну всё, пока. Во дворце встретимся.

Пропустив поезд царицы, бояр и епископа с конным сопровождением гвардейцев во главе с Ферзём, Маргарита нарочито неторопливо подошла к своему возку.

– Ну что, Ефрем, едем?

– Как скажете, – флегматично ответил кучер.

– Не кисни, я тебе тоже кружечку поставлю. Всё равно спешить некуда.

– Другое дело, – повеселел Ефрем. – Ну садитесь, что ли.

– Подвинься, – велела Маргарита.

– Чего? – не понял Ефрем.

– Не хочу я там в духоте париться. Лучше с тобой на козлах доеду. Подвинься.

Маргарита решительно забралась на облучок, пихнув Ефрема, и кучер, поморщившись, уступил.

– Воля ваша, барышня! – недовольно перебирая вожжи, сказал он. – Навернётесь в дороге, сами отвечать будете.

– Буду, буду, – Маргарита нетерпеливо ткнула его в бок. – Давай уже, трогай.

От Ясенево до «Семи сапогов» по летней трясучей дороге добирались часа полтора. По расчётам Маргариты, гвардейцы Ферзя должны были за это время успеть сопроводить царицу до Волхова, смениться и добраться до «Сапогов». Если Лика ничего не напутала. Если Ферзь сам не передумал или Марья не оставила его при себе.

Народу в кабаке было полно, в основном это были бойцы из оставшегося отряда Вельяминова, и Маргариту встретили дружными криками и приветствиями.

– А вот и она!

– Старшина, и вы с нами?!

– Кошкина, садись здесь. Я тут тебе местечко зажал.

– Видал бы ты, как она с винтовки бьёт! В-ж-жух – и промеж глаз. И уноси этого вислоусого…

– Да это ладно! А как она гранаты кидала, видал? Не хуже Антипы, а он в два раза здоровее её. Без обид, Антип.

– Пива, старшина? За наш счёт, угощаем!

– Садись с нами, Кошкина! – Наум подошёл с кружкой пива. – Помянем мужиков.

– Ага! – Маргарита растерянно и растроганно крутила головой, поворачиваясь то к одному, то к другому. Совсем немного и неохотно общаясь с бойцами после боя в Лотках, она и подумать не могла, что они её так ценят и любят. – Да, ребята, я сейчас… это самое… А капитан, что, не с вами?

Она даже привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть Ферзя за спинами, где-нибудь за столиком у стены.

– Нет, – Наум качнул головой. – Ещё не приходил. А ты его ждёшь?

– Не то чтобы жду, – скисла Маргарита. – Просто… А, ладно. Сейчас, Наум, я подойду. Только записку передам кое-кому.

Она с трудом протиснулась сквозь толпу к барной стойке, подозвала Ядвигу, не успевавшую заполнять стаканы с кружками.

– Кошкина! – обрадовалась, страшно захлопотав Ядвига. – Вернулась, значит.

– Вроде того, – кивнула Маргарита, вытаскивая из кармана записку. – Это тебе от Лики.

– Как она? – вскинулась Ядвига, жадно хватая записку.

– Нормально. Только с таким животом ей сюда нельзя, сама понимаешь. Так что меня послала. Сказала: будет рожать, пришлёт ещё. Ну или родит когда, я уж не помню…

В битком набитом зале стоял такой шум и грохот, что говорить приходилось повышая голос и едва не крича. Ксюша, подменившая Ядвигу у стойки, уже пару раз окликнула её. Одна она явно не справлялась.

– Да, сейчас, сейчас, – нетерпеливо отмахнулась Ядвига. – Слушай, Кошкина, – она