придвинулась к ней, наклонившись к уху, – а ты не замолвишь за меня словечко перед царицей? Чтобы пустила, когда Лика рожать будет.

Ядвига смотрела нерешительно, умоляюще, и Маргарита заколебалась.

– Попросить-то я могу. Но не обещаю, что пустит…

– Спасибо! – Ядвига схватила её за руку, горячо поцеловала. – Правда, спасибо, Кошкина! И за ту первую встречу… Если бы не ты, Лика бы до сих пор меня ненавидела…

– Да ну, перестань! – пробормотала Маргарита, вырывая руку. – Я тут вообще ни при чём, вы с Ликой сами всё… И… это самое… пойду я, в общем…

– Постой! – Ядвига опять схватила её за рукав. – Я слышала, ты капитана спрашивала?

– Ну? – насторожилась Маргарита.

– Он в чайной половине, – Ядвига показала рукой. – Велел сказать, когда придёшь.

– Твою ж мать! – Маргарита метнулась к двери. – Спасибо! – крикнула Ядвиге, обернувшись на секунду, и, проскочив широкие сени, забежала в чайную половину, в которой завтракала зимой с Никитой.

После толчеи питейной половины чайная показалась почти пустой. Маргарита взволнованно оглядывалась, переводя дыхание, и не сразу заметила Ферзя.

На самом деле и здесь народу было немало – больше половины столов были заняты. Но, поскольку почти все сидели, не считая служанок и слуг с подносами, говорили негромко, вели себя чинно и мирно, было понятно, почему Ферзь предпочёл уединиться здесь.

Она наконец заметила его за дальним столиком у окна. Торопливо поправив волосы и бросив нервный взгляд на своё отражение в начищенном медном самоваре, Маргарита подошла к нему.

– Привет!

Ферзь поднял взгляд от каких-то карт и схем. На столике стояли ещё пузатая глиняная бутылка и два чистых стакана. Если попросить и доплатить, знала Маргарита, выпивать могут разрешить и в чайной половине. Но только если компания не больше двух человек.

– Кошкина! – приветливо улыбнулся Ферзь, сворачивая карты и кивая на стул напротив. – Садись. Я знал, что придёшь.

– Откуда? – подозрительно спросила Маргарита, опускаясь на стул.

– Птичка напела, – пошутил Ферзь, разливая по стаканам янтарного цвета напиток. – Извини. Неуместно было, да?

– Немного, – согласилась Маргарита. – Шутник из тебя тот ещё, не твоё это.

Она поднесла стаканчик к носу, принюхалась. Пахло чем-то знакомым, но она никак не могла понять чем.

– Что это?

– Полугар. – Ферзь поставил бутылку и поднял свой стаканчик.

– Чего?!

– Попробуй. Ну давай. За помин души павших! – Он внимательно посмотрел в глаза Маргариты. – И за выживших.

Маргарита выпила вслед за Ферзём, стараясь до дна, закашлялась, поперхнувшись.

– Чёрт, что ж ты мне не сказал, что это грёбаный вискарь?! – возмущённо просипела она, вытирая выступившие слёзы. – Я думала, медовуха, там, или настойка какая-нибудь…

– Прости, – опять извинился Ферзь. Виноватым он, впрочем, не выглядел. – Просто я слышал, что пить ты умеешь.

– Так, – разозлилась Маргарита, наставляя на него палец, – если ты намекаешь, что я пьяница, то…

– Ни в коем случае! – оборвал Ферзь. – Я похвалить тебя хотел, но, видно, опять не угадал. Не умею я вести такие беседы.

Официантка поставила на стол тарелку с орешками. Маргарита жадно схватила горсть, прожевала с хрустом.

– Да, – покивала она с набитым ртом, – комплименты и светские беседы – это, Саш, не твоё. У тебя другое лучше получается.

Ферзь промолчал, разлил по второй.

– Слышал, ребята тебя хвалят, – сказал он. – Я говорил с Жуковым и другими. Все твердят, что была на высоте. Даже они от тебя такого не ждали. Особо отмечают, как ты Товтивила свалила.

– Э-э… ну круто! – Маргарита растерялась. – А к чему это ты?

– Тебе не в чем себя винить, Кошкина! – Ферзь смотрел ей прямо в глаза. – Ты всё сделала правильно. С боевой точки зрения упрекнуть тебя не в чем.

– С боевой?! – Маргарита криво усмехнулась. – Ну, наверное, да. – Она помолчала. – Саш, а ты своего первого убитого помнишь?

– Нет.

– Нет?! – возмутилась Маргарита, ожидавшая другого ответа.

– Нет, Кошкина, не помню. Я даже не знаю, кого я убил. Мне было пятнадцать лет, Алабуга взял нас с Иваном и Босоволком в очередной поход на аловцев. Ничего серьёзного, обычная пограничная стычка. Алабуга с Иваном вели конницу степью, а мы с Босоволком сплавлялись на галере в качестве приманки. Нападавшие аловцы подстрелили пушкаря, и так получилось, что, кроме меня, никто больше не знал, как управляться с пушкой. Первым же выстрелом мы положили человек семь-восемь. Это были мои первые убитые, а я даже в лицо их не рассмотрел.

Маргарита слушала, открыв рот. Ферзь говорил спокойно, почти буднично, но её поражало, что он вообще рассказывает про себя, а не что-то сугубо по делу. Она не помнила, чтобы он один говорил так долго.

– И как потом тебе было? – жадно спросила она.

– Никак, – Ферзь пожал плечами. – Был обычный бой, они могли нас кончить так же, как и мы их. После боя Алабуга нам первый раз налил. Сказал: заслужили. – Он приподнял стаканчик. – Давай, Кошкина! По второй!

Маргарита чокнулась с Ферзём, послушно выпила. В этот раз прошло гораздо лучше, она даже не поморщилась. В голове появилась приятная лёгкость, в теле – расслабленность.

– Слушай, давно тебя хотела спросить. – Маргарита прожевала ещё пару орешков, навалилась на стол грудью, подавшись вперёд. – А почему ты Ферзь? Это у тебя фамилия такая? Или прозвище?

– Прозвище, – хмыкнул Ферзь, разливая по третьей.

– Да?! – загорелась Маргарита. – А расскажи, Саш. Почему так? Ты в шахматы, что ли, круто играешь?

– Можно и так сказать.

Маргарита подозрительно посмотрела.

– Сашка!

– Чего?

– Опять темнишь? Только что говорили как нормальные люди…

Он вздохнул, улыбнулся виновато.

– Да нет в этом никакой особой тайны, Кошкина. Как-нибудь расскажу, если хочешь…

– Хочу сейчас! – потребовала Маргарита. – Расскажи.

– Старое дело, – Ферзь пожал плечами. – Алабуга отбирал из своих учеников лучших в особый отряд – чёрно-белое братство. Каждому давал прозвище из шахмат – по своему разумению. Иван у него чёрный король. Я – белый ферзь. Непонятно почему… По-моему, он наугад выбирал.

Маргарита потрясённо присвистнула.

– Так ты с Иваном в одном братстве?!

Ферзь поморщился, махнул рукой.

– Ну какое братство, Кошкина! Обычные подростковые игры. Если бы Алабуга татуировки нам не набил, вообще бы ничего уже…

– Чего?! У тебя татуха есть? Где?

Ферзь похлопал по левому предплечью.

– Покажи!

Он рассмеялся.

– Кошкина, я не буду здесь раздеваться.

– Да ладно, Саш, ну чего ты? Только посмотрю. – Маргарита перегнулась через стол, пытаясь дотянутся до пуговиц воротника Ферзя.

– Угомонись! – он отклонился, смеясь. – Эк тебя развезло, Кошкина. С двух-то стаканчиков.

– Сам виноват! – возразила Маргарита. – Напоил и хочешь, чтобы я смирно сидела. Давай уже.

Она подняла стаканчик, кивнула Ферзю. Чокнулись, выпили залпом, одновременно со стуком опустив стаканы на стол.

– Ну а ты? – Ферзь подождал, пока