голову. — Интересная, кстати, история — давно заметил, что погода в витках отчасти напрямую зависит от настроения моих вариаций. Лагерь словно подстраивается под все это дело. Обычно ведь жара, что хоть вешайся, но если кому-то из нас становится совсем уж хреново, то начинают сгущаться тучи. Короче, дождь здесь — признак стопроцентного дерьма.

— Мне похер, — рычу. Вот серьезно — мироустройство этой Вселенной меня сейчас не заботит от слова «совсем».

— Ути, какие мы злые, — молния хлестнула за спиной Пионера, на мгновение очертив его силуэт ослепительной белизной. — Думаю, что фразы по типу «Я же предупреждал» сейчас будут излишни? Столько лет жить счастливо, без химеры, как ты ее там называешь, химической реакции. А потом опрометчиво возжелать второе рождение. Неокрепший клювик нового Максима Жеглова пробил скорлупу и уже начал смотреть наружу, но вдруг… Все снова схлопнулось. Пришла лиса Алиса и съела новорожденного птенчика. Люди адски неблагодарны, и Двачевская не лучше других.

— Тебе заняться больше нечем, кроме как мне мозги иметь? — рявкнул я, окончательно озверев. Даже очки запотели от возмущения. Этот урод не был прав насчет Алисы. Совсем. Потому что лисой в нашей с ней истории оказался я.

Пионер не оборачивался. Но, как мне показалось, усмехнулся. Это меня ощутимо встревожило — не к добру была эта ухмылочка. Ожидание чего-то накапливалось, становилось вещественным и ощутимым.

— Ладно, вот тебе, друг мой, еще пища для размышлений, — продолжил Пионер, когда это ожидание стало уже невыносимым. — Помнишь, как… Пошла вон! — неожиданно рявкает он куда-то в сторону. Из-под крыльца медпункта тут же выскакивает кошка, мгновенно растворяясь в мокрой зелени по ту сторону дорожки.

— И зачем? — спрашиваю. — Сидела себе и сидела.

— За надом, — сплюнул Пионер. — Так вот… Помнишь, в первый ваш день я отбросил вас в начало витка?

Напоминание о пережитом в те несколько мгновений было крайне неприятным. Я коротко киваю, силясь понять, к чему этот псих клонит. И тут…

У меня перехватывает горло. Я понимаю.

— Можешь вернуть меня в начало смены? — кричу шепотом.

— Бинго! — заулыбался Пионер, решительным движением затушив окурок об крыльцо. — И не придется доживать остаток смены с этим тяжким грузом на плечах. Весь ваш недороман с рыжей обрубится на корню. Она ничего о тебе не вспомнит. А ты, ну, будешь, надеюсь, достаточно умен, чтобы не ввязываться вновь в это ведро с помоями. Никаких мук совести, никаких обязательств. Я щелкну пальцами, и все это закончится. Все в плюсе.

Я нервно хохотнул. Даже не подумав задаться вопросом, как так совпало, что Пионер предлагал мне ровно то, о чем я ненароком подумал у того лесного озера. Это было оно. Решение. Шанс, который выпадает даже не раз в жизни. Полностью начать все с начала.

Но все же… Это был Пионер. И подписываться на сделку с ним в угоду даже самым благим намерениям — дело скверное. Все мы знаем, куда этими намерениями вымощена дорога. А уж с учетом данного персонажа — и подавно.

— В чем подвох? — спрашиваю.

— Нет подвоха, — хмыкает тот. — Разве что возможность немного позлорадствовать касательно своей правоты. Но, полноте, что тебе от этого злорадства? Ничего, ровным счетом.

— Подожди, — вспоминаю я одну деталь. Значительную такую. — Мы, получается, с Дэном вдвоем вернемся, так?

— Ну-у-у… — нахмурился Пионер. — Не буду лукавить — приехали вы вдвоем, вот и колбаситься вам из витка в виток тоже вдвоем. Таковы законы этого мира. Переписать их я пока что не в силах.

— Что ж, извини, родной, — качаю задумчиво головой. — Тогда твердое «нет». Решать такие вещи за моего лучшего друга я не буду. Это мой принцип, и ты должен его уже прекрасно знать.

Пионер неторопливо вновь закурил. Прекрасно понимая, в каком я сейчас напряге. Паузу взял, сволочь…

— Дурак ты, Максик, — зевает. — До сих пор не понявший, куда он попал. Повторяю для тупых — лагерь подстраивается под нас. Или ты думаешь, что циклы просто так отличаются друг от друга? Нет, любезный. Назовем это интеграцией с внутренним миром моих вариаций. Или с их хотелками, неважно. Поэтому у всех разная длительность смен, разный ИИ у местных кукол, появляются персонажи, которых в других циклах может и не быть… Тут что угодно случиться может! И то, что белобрысая говорила, что ваша смена ровняется пятнадцати дням — это так, пшик в кулачок. Она внезапно может закончиться и сегодня.

— К чему эта вся лирика?

— Твою мать, какой же ты дебил! — застонал Пионер. — Ты не обязан говорить своему другу о нашей маленькой договоренности. Ну, поворчит он часик-другой, потом просто тупо повторит то, что делал в предыдущем витке. Не велика потеря будет. Да и потом, между нами, девочками, сам процесс иногда может быть даже интереснее итогового результата. Мы ведь, мужчины, охотники по натуре, ну, тебе ли не знать.

Черт, ведь во всей этой околесице была толика здравого смысла. Что Дэнчик теряет? Ничего, по сути. Добьется он заново нашу активисточку, в самом-то деле, не обломается. Может, так даже и лучше будет. А то он переживает, что не получится ничего… А так шансы даже и возрастут. Пример Билла Мюррея в «Дне сурка» в помощь.

Ладно, время размышлений закончилось. Как и, видимо, время этой смены. Не должно было остаться ничего, включая мою непоправимую глупость, граничащую со скотством, по отношению к рыжей красавице. Только немного поумневший я и самую малость злобный Дэнчик.

— Значит, никакого подвоха?

— Слово пионера! — хохотнул мой челкастый собеседник, долго, вкусно и со смаком затянувшись.

— Одно условие, — твердо заявляю я. — Ты от нас, нахрен, отваливаешь. Вообще. В принципе. Чтоб до конца смены ни я, ни Дэн твою рожу не видели. И если ты Алису хоть пальцем тронешь — убью. Понял, сука?

Пионер словно бы на секунду задумался, и рассмеялся в своей типичной раскатистой манере. Потом резко посуровел, пристально вглядываясь мне в глаза.

— Заметано, — говорит, протягивая мне свою костлявую ладонь. — Закрепим? Чтоб потом не было претензий, мол, я в последний момент передумал, а эта падла такая вероломная меня все равно назад во времени отправила.

Ну, как говорил Юрий Гагарин…

Нет, что ж я делаю. Даже ведь если здесь действительно нет подвоха, неужели я и в самом деле пойду по такому трусливому пути? Ведь это же не похоже на меня. Да, я никогда не старался следовать какими-то шибко трудными путями, всегда стараясь как-то извернуться, дабы облегчить себе жизнь, но не в разрез же с моим моральным ориентиром? Да, мораль, конечно, для каждого своя. Но для себя я