по лезвию ножа / И режут в кровь свои босые души»[1374]. Такой же прием совмещения материального и нематериального встречается в повести «Дельфины и психи» и в «Песне конченого человека»: «…исколот я весь иглами и сомнениями!» /6; 32/, «А так как чужды всякой всячины мозги, / То ни предчувствия не жмут, ни сапоги» /3; 347/. Кстати, в одном из вариантов «Куполов» поэт прямо говорит о том, что его «душа сбита» ложью: «Душу, сбитую каменьями щербатыми, / Ложью стертую да утратами» (АР-6-164), — что сразу отсылает к «Притче о Правде», где из-за доноса Лжи истинная Правда (alter ego автора) скитается в изгнании и режет свои ноги (душу) в кровь, а Ложь и ее сподвижники тем временем переворачивают всё с ног на голову: «Некий чудак и поныне за правду воюет, — / Правда, в речах его правды — на ломаный грош: / “Чистая Правда со временем восторжествует, / Если проделает то же, что явная Ложь!”».

Исходя из последней цитаты, Правда сможет одолеть Ложь, только если воспользуется ее же грязными приемами. Потому-то автор и иронизирует над позицией этого чудака, потому-то «в речах его правды — на ломаный грош». А на одной из фонограмм сохранился еще более саркастический вариант: «Чистая Правда со временем восторжествует, / Если проделает то же, что наглая Ложь»[1375] [1376], - то есть этот человек со спокойной душой приравнивает «чистую Правду» к «наглой Лжи», за что и высмеивается автором. Поэтому его герои нередко применяют данный эпитет к своим врагам: «Но часто вырывается на волю / Второе “я” в обличье наглеца»*, «Черные наглеют, наседают» (АР-13-75), «И наглые сводки приходят из тьмы» /3; 161/, «Глядь, мне навстречу нагло прет капитализм» /3; 139/, «Подпевалы из угла / Заявляли нагло, / Что разденут донага / И обреют наголо» /5; 609/, «Нагло лезет в карман, торопыга, — / В тот карман, где запрятана фига» /5; 331/, «Или выплеснуть в наглую рожу врагу»[1377] [1378] /5; 189/. Последняя песня датируется 1977 годом, так же как и «Притча», в которой вновь упоминается «рожа» как атрибут Лжи: «И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью», — а перед этим на одной из фонограмм встречался эпитет «наглая»: «Наглая Ложь на себя одеяло стянула, / В Правду впилась и осталась довольна вполне»н85.

Возникает также перекличка со стихотворением «В царстве троллей — главный тролль…» (1969), где про короля сказано: «Своих подданных забил / До одного. / Правда, правду он любил / Больше всего». И с такой же иронией охарактеризован «некий чудак»: «Правда, в речах его правды — на ломаный грош». Совпадает даже прием по обыгрыванию разных значений слова «правда» (причем если король саркастически назван правдолюбом, то «некий чудак и поныне за правду воюет»).

А поскольку главную героиню обокрали во сне, в концовке песни автор предостерегает окружающих: «Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата, / Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь. / Могут раздеть — это чистая правда, ребята! / Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь, / Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь, / Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь!».

Здесь наблюдается ряд перекличек с произведениями предшествующих лет. Сравним, в частности, конструкцию «по сто семьдесят граммов на брата» со стихотворением «Жил-был один чудак…» (1973): «А может, выпил два по сто / С кем выпивать не след», — в результате чего этот «кто-то» донес на героя, и он стал невыездным. Похожая ситуация возникала в «Песне про попутчика» (1965): «Я не помню, кто первый сломался. / Помню — он подливал, поддакивал… / Мой язык, как шнурок, развязался: / Я кого-то ругал, оплакивал. / И проснулся я в городе Вологде, / Но — убей меня! — не припомню, где». А в «Притче о Правде» это выглядит так: «Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь», — после чего героиню арестовали: «Кстати, невинной пришили чужие дела»™ (АР-8-162), — как в «Попутчике»: «А потом мне пришили дельце / По статье Уголовного кодекса», — и в «Песне про стукача» (после той же выпивки), поэтому в другом стихотворении лирический герой размышляет: «Надо как-то однажды напиться. / Только с кем, только с кем?» («Надо с кем-то рассорить кого-то…», 1970). А желание напиться он высказывает еще в некоторых произведениях: «Но не забыться — / Вот беда! / И не напиться / Никогда!» («Песня мужиков из спектакля “Пугачев”», 1967), «Не могу ни выпить, ни забыться» (1975) и др.

Приведем еще несколько общих мотивов между «Попутчиком» и стихотворением «Жил-был один чудак…»: «Может, выпить нам, познакомиться? <…> Я кого-то ругал, оплакивал. <.. > 58<-ю> дают статью…» (АР-5-14, 16) = «Он как-то раз в запой / Сказал чуть-чуть не так / И стал невыездной» (АР-14-138) («выпить» = «запой»; «кого-то ругал, оплакивал» = «сказал чуть-чуть не так»; «58-ю дают статью» = «стал невыездной»); «Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью…» = «А может, выпил два по сто / С кем выпивать не след?»; «Все обиды мои годы стерли» = «Прошел годок-другой» (АР-14-140).

Отметим, что герой пил с попутчиком на пари: «Поглядим, кто быстрей сломается», — но тот сам не пил, а лишь «подливал, поддакивал», чтобы герой проговорился. И по опыту этой песни в 1971 году Высоцкий напишет: «Ах, черт побери! / Никогда не пей вина на пари…» /3; 368/.

Помимо того, черновой вариант «Притчи»: «Выход один: у чужих оставаться не надо. / Если не знаешь, к кому на ночлег попадешь» /5; 490/, - повторяет ситуацию из песни «Случай» (1971), где поэт также делится своим горьким опытом: «Не надо подходить к чужим столам».

В основной же редакции «Притчи» Ложь обокрала Правду: «А грязная Ложь чистокровную лошадь украла» (чистокровной она названа потому, что принадлежала чистой Правде), и поэтому в концовке автор предостерегает слушателей: «Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь».

***

Теперь проведем параллели между «Притчей о Правде» и стихотворением «Здравствуй, “Юность”, это я…», которое также датируется 1977 годом. Формально речь здесь ведется от лица Ани Чепурной, пишущей письмо в редакцию известной радиостанции, которая возникла в 1962 году (следовательно, Ане — 15 лет). В том же году Высоцкий использует этот прием в «Письме в редакцию телевизионной передачи “Очевидное — невероятное” из сумасшедшего дома с Канатчиковой дачи».

Сюжет стихотворения весьма необычен: девушка Аня рассказывает, как она вступила в близкие отношения с Митей-комбайнером,