он шах-от шахнёт, дак и верста-та проць;

Он другой-от шахнёт, дак и друга-та проць;

65 Он трете́й-от шахнёт, дак и третья́-та проць.

Он приходит х полаты белокамянной,

Называитц́е каликой перехожою,

А даваитц́е калика на подворьицё:

«Уж ты гой еси, Добрынина матушка!

70 Ты пусьти меня, калику, на подворьицё.

Тебе сын-от Добрынюшка поклон послал,

Он поклон тебе послал да велел кланетьц́е». —

«Не в глаза бы ты, калика, посьмеяласе,

Позади бы ты, калика, похваляласе!»

75 Воспроговорит Добрыня во второй након:

«Уж ты ѓой еси, Добрынина родна матушка!

Ты пусьти миня, калику, на подворьицё,

Хошь на ту ли на брусову белу пецюшку,

Тебе сын-от Добрынюшка поклон поклал,

80 Он поклон тебе поклал да велел кланетьц́е.

Уж мы три года с Добрынюшкой стольниц́ели,

Уж мы три года с Добрыней клюшниц́ели,

Уж мы три года с Добрыней при дворци сто́ели».

Как даваитц́е калика родной матушки:

85 «Уж ты ѓой еси, Добрынина матушка!

Ты пусьти миня, калику, на подворьицё,

Хошь на ту ли на брусову белу пецюшку.

Тебе сын-от Добрынюшка поклон послал.

Он поклон тебе послал да велел кланетьц́е.

90 Уж мы три́ года с Добрынюшкой стольницели,

Уж мы три года с Добрыней клюшниц́ели,

Уж мы три года с Добрыней при дворци сто́ели́». —

«Не в глаза бы ты, калика, посьмеяласе,

Подали́ бы ты, калика, похваляласе!»

95 Как пусьтила Добрынина матушка

Как тоѓо ли ведь калику на подворьицё.

Ведетьц́е у Олёшеньки поц́есен пир.

Тут спрого́ворит калика во перьво́й након:

«Уж ты ѓой еси, Добрынина матушка!

100 Уж ты дай мне-ка Добрыниных гусе́лышков

Веселить мне-ка Олёшеньку Поповиця».

Тут проговорит Добрынина матушка:

«Не велел мне-ка давать своих гусёлышков».

Тут спрогово́рит калика во второй након:

105 «Уж ты гой еси, Добрынина матушка!

Уж ты дай мне-ка Добрыниных гусёлышков

Веселить мне-ка Олёшеньку Поповиця».

Тут спрого́ворит Добрынина матушка:

«Не велел мне-ка давать своих гусёлышков».

110 Опеть спроговорит калика во трете́й након:

«Уж ты ѓой еси, Добрынина матушка!

Уж ты дай мне-ка Добрыниных гусёлышков

Веселить мне-ка Олёшеньку Поповичя».

Тут дала Добрынина матушка

115 Калики Добрыниных гусёлышков.

Тут и стал калика всё играть да выговаривать:

«Был жил Микитушка, состарилсэ...[534]

................

Да сьлезает калика с белой пецюшки,

Он приходит к столу да белоду́бову,

120 Он берёт тут Олёшки за жолты кудри,

За жолты его кудри да за белы руки,

Выводит Олёшку на новы́ сени:

«У живого тебе мужа не отнеть жоны».

225. ТУРЫ И ТУРИЦА

«Туры, вы туры, да малыа детоцьки!

Уж вы где, туры, были, кого видели?» —

«Уж мы были, туры, на сьвятой Руси,

Уж мы видяли, туры, башню новую,

5 Башню новую, сьтену да городовую;

Уж мы видели деви́цю-душу красную:

Выходила там девиця-душа красная,

Выносила она книгу Иваньгельё,

Она плакала над книгой, уливаласе,

10 Шчо сама она ко книги приговаривала:

„Не бывать тебе, книга, на сьвятой Руси,

Не видать тебе, книга, сьвету белого,

Не утряной зори, да не вец́ерьныя,

Шчо не сьветлого Христова воскресеньиця!“»

15 Воспрого́ворит турам родна матушка:

«Уж вы туры, вы туры, да малы детоцьки!

Там не башня стоит, да башня новая,

Не сьтена-та там стоит да городовая,

Не девица выходила душа красная;

20 Там стоит есь ограда белокаменная,

Там стоит есь церьковь соборная.

Выходила да престольня Богородиця,

Выносила она веру християньскую,

Она плакала над верой, уливаласе,

25 Шчо сама ли она к веры приговаривала:

„Не бывать тебе, вера, на сьвятой Руси,

Не видать тебе, вера, сьвету белого,

Зори, утреной зори, не вец́ерния,

Шчо не сьветлого Христова воскресения!“»

226. ИВАН ГОДИНОВИЧ

Ишше был-жил дядюшка с племенницьком.

Захотелось дядюшки племенницка женити-се:

«Уж ты же, мой племенницек, не женисьсе,

На кого племенницек надеисьсе?» —

5 «Я малешенек да я глупешенёк,

Мне-ка стара взять, да на пеци лёжать,

Мне моло́да взять да всё цюжа корысь».

Столько видели молодца сряжаюцись,

Не видали удало́го поежжаюцись,

10 Во цисто́м поли только курёва идёт,

Курёва идёт да дым столбом стаёт,

Сухо пенье, кореньё поломалосе.

Проежаёт он к полаты белокамянной.

Он везал коня да ко красню крыльцю,

15 Ко красню крылцю да г золоту кольцю,

Насыпал пшеници белояровой.

Он по лестовкам пошол да потихошенько,

Под им лестовки да подгибаютц́е,

Он по сеноцькам — да помалёшенько,

20 Под им сеноцьки да сени дыблютц́е,

Сени дыблютце, новы колыблютц́е.

Он заходит в полату белокамянну,

Как полата з боку на́ бок покацяласе,

Ставники в окошках покосилисе,

25 На столах питье, еденьё поплёскалосе.

Как сидит тут Митрей да во большо́м углу,

Свет Васильёвиць да во ц́есно́м мести.

Как спроговорит Митрей свет Васильёвиць:

«Ты не вор ли пришол к нам, не розбойницёк,

30 Не зьбеглой ли солдат к нам новобраныя?»

Тут спрого́ворит удалой добрый молодець:

«Уж ты гой еси, Митрей Митреяновиць!

Я не вор пришол к вам, не розбойницёк,

Не зьбеглой пришол солдат да новобраныя,

35 Я пришол об том дели об сватовстви

Я на той ли Настасьи Митреяновны».

Как спроговорит Митрей-от Митреяновиц:

«Как просватана Настасья да за три годика,

Митреяновна да за три осени

40 За того ли Идолишша за проклятого,

За проклятого да за поганого.

Ў нас сидит Настасья за соро́к замков,

За соро́к замков да за шурупцятых,

Шчобы ветром Настасью не провеяло,

45 Шчобы красным ей солнышком не за́пекло,

Шчобы добры на ей люди не обзарились».

Как пошол удалой доброй молодец,

Он замки ломал да шурмы шу́рмовал,[535]