резонансным. И оно действительно такое. Только никто про него не слышал, и это довольно обидно. Но если бы вам про него и рассказали, это звучало бы примерно так: «Правда об ангелах раскрыта двадцать лет спустя!» Вновь все вспомнили бы про пятерых мальчиков, пропавших без вести, их родители дали бы интервью, рыдая на камеру или стоически держа лицо. И может быть, где‑нибудь вскользь упомянули бы про ещё тринадцать жертв, от которых на память осталась лишь пара локонов волос да портреты карандашом…

Преступников было несколько, но я ненавижу их не за совершённые преступления, а за то, что предали забвению мальчиков с улицы, беспризорников, которые даже после смерти оказались никому не нужны. Представляете, ни похитительница, ни кукольник не вспомнили их настоящие имена! Только те, что давались образцам: Рита, Анна, Мэри… Каждый был пронумерован до пяти, кроме последнего, поскольку стало понятно, что нужен более качественный материал. «Удачным» образцам доставались имена с труднопроизносимым для японцев звуком «Эл»: Валери, Эмилия, Лилия, Шарлотта, Оливия. Прекрасные девушки, на которых у кукольника оказался фетиш. Ах да, забыл сказать, что речь идёт про куклы из человеческой кожи, кожи маленьких мальчиков! А преступники возомнили себя богами.

Каждый из нас, пожалуй, хоть раз задумывался, что он достоин большего. Гордость, амбиции – в этом нет ничего плохого. Но недопустимо считать, будто можешь делать с чужими жизнями что вздумается. Неважно: во имя искусства или для прорыва в медицине, даже для спасения друга или любимого человека – никто не давал права решать, кому жить, а кому умирать.

Я долго думал, что сделать с преступниками: отплатить той же монетой? Снять кожу и сделать из них кукол? Для них – это скорее рай, чем ад. Но потом я вспомнил, что было наиболее мучительно для меня самого – потерять самого близкого мне человека, пусть и на время. У кукольника из таких людей осталась только мать, у похитительницы – дочь, и трогать их я не посмел. Впрочем, эти преступники всегда больше ценили своё мастерство и своих кукол, поэтому я выбрал в качестве возмездия лишить их именно этого: творений и вдохновения.

Многие сочтут мой поступок кощунственным, но за любое преступление должна быть расплата, не так ли? Что ж, начнём».

Видео начало транслироваться по центральному телевидению ровно в восемнадцать часов восемнадцать минут. Удивительно символично… Один как начало, восемь как бесконечность, а вместе – почти что смерть. Достаточно деликатно со стороны Амы было не называть имен причастных. И даже на своего деда не навлечь беду. Впрочем, в своем акте возмездия он всё равно остался беспощаден. Сначала экран застилал только чёрный дождь, а затем стали видны огни пламени и полыхающие куклы одна за другой. От их криков: «Папа, нам больно, нам больно!» – разрывалось сердце.

На центральном телевидении в качестве оператора работал брат‑близнец пропавшего четвёртого мальчика. В день пропажи они по очереди выбирали друг другу подарки, но если один спокойно дождался возле магазина прикрывающего ладошкой рот брата и улыбающуюся маму, то другому оказалось уже некому вручать игрушечную лошадку. А после пропажи одного из детей жизнь семьи пошла под откос: мама стала азартным игроком в пачинко, папа ушёл к другой женщине, в результате развод и сдача ребёнка в детский дом, поскольку перестало хватать средств для его содержания. Да, Ама нашёл подходящего человека на роль соучастника. Именно он помог, помимо запуска трансляции, с кражей кукол. Ему дали три года условно.

Сам Ама исчез, ровно как и Сио. Ни на вокзалах, ни в аэропортах, ни в портах не видели людей с похожей внешностью. Савада, как ни в чём не бывало разъезжающий по своей конторе на инвалидной коляске, сказал, что дал им вольную ещё в начале декабря. И если я не желаю стать верной помощницей старика, он просит меня удалиться.

Только на следующее Рождество я получила поздравительную открытку, на обороте которой были цифры «18:18», надпись «Пожалуйста, помните» и два иероглифа «дождь» и «течение» – своеобразный привет от Амы и Сио, как водится, без обратного адреса. Хотя я могла заморочиться и выяснить, когда и откуда открытка была отправлена, но предпочла просто убрать в папку с уже запылившимся делом. В конце концов, меня ждали переезд и новое расследование. А если нашим жизням вновь суждено пересечься, это обязательно рано или поздно произойдёт.