– Что ж нам теперь, барин, в геенну огненную отправляться, или батюшка отчитает?

– Отчитает, мужики, ежели как возвернетесь, колечки свои чародейские в болоте утопите.

– Да как же, барин, а ежели нехристь этот, Брюс, нас сыщет да живьем в пекло утащит!

– Бог не выдаст, свинья не съест, православные.

– Можа, нам, барин, и не возвертаться вовсе? – снова заговорил облезлый. – Можа, нам здесь как-нить перемочься? – Так хозяин и здесь сыщет.

– Не сыщет, барин, – проговорил чернобородый. – Не может он сюды ходить. Видать, бесы не пущают.

– Тогда оставайтесь, – милостиво разрешил художник. – Только к дому тому, где я вас застукал, не суйтесь!

– Как прикажешь, барин.

Гарик притормозил у тротуара, скомандовал:

– Выметайтесь! Недосуг мне до Лекарской вас везти. Ножками дотопаете, чай, не баре.

Бормоча благодарности, топтуны охотно вылезли из «чертовой телеги». В самом ли деле решили они остаться в мире грядущего или хитрили, художника не волновало. В мастерскую им не проникнуть, даже если они снова сунутся на набережную Зеркального канала. Раз уж от этих выпивох удалось покуда избавиться, то следует воспользоваться передышкой на полную катушку. Иволгин вырулил на Палисадную улицу и через несколько минут припарковался напротив ограды замка Святого Михаила. Взял из багажника пакет и мешковину со шпагой и направился к воротам. Охраннику он показал свое удостоверение сотрудника Музейного совета, и тот пропустил его внутрь. В обширных подземных помещениях дворца располагались реставрационные мастерские. Приятель Гарика как раз здесь работал. Он обогнул Северный флигель, подошел к приземистой дверце, что вела в бывшие винные погреба.

Рабочий день был в самом разгаре. В реставрационных мастерских кипела работа. Художник спросил, где ему найти Сидоркина, и ему указали на ступеньки, уводящие куда-то вглубь дворцовых подземелий. Это более чем устраивало Иволгина. Он спустился по гулким ступеням и оказался в длинном, извилистом, освещенном тусклой электрической лампочкой коридоре. Пахло сыростью. На потолке и стенах темнели пятна осыпавшейся штукатурки. Гарик заметил приоткрытую дверь, заглянул в щель и увидел чулан, заставленный банками с краской и лаком, какими-то щетками, поломанными стульями с гнутыми ножками и прочим хламом. Протиснувшись внутрь, художник принялся переодеваться. В коридоре он появился уже в наряде дворянина времен короля Луи XIV при шпаге и треуголке. На лестнице, по которой он только что спустился, послышались шаги. Иволгин поспешно повернул камень в перстне. Легкая дурнота, туман перед глазами, и он оказался в том же коридоре, но вместо лампочки тот освещался свечами, вставленными в кованые подсвечники-бра.

Цепь трепещущих огней терялась вдали, и живописец побрел вдоль нее, прислушиваясь к стуку собственных каблуков. Он шел долго, следуя прихотливым изгибам каменных стен, покуда не уткнулся в широкую двустворчатую дверь. Хотел постучать, но подумал, что в этом веке такая вежливость означает неуверенность в себе. Тогда он решительно взялся за железное кольцо и потянул створку на себя. В лицо ему дохнуло жаром. Зажмурившись, Гарик отпрянул и не сразу решился переступить порог. А когда открыл глаза, то в первое мгновение не разобрал среди объемных стеклянных емкостей, змеевиков, пучков сухих трав, нагромождений старинных книг силуэт старика, который тщательно толок пестиком в чугунной ступке что-то громко хрустящее. Аккуратно притворив за собою створку двери, художник шагнул к столу. Старик услышал его шаги и поднял седую голову. Иволгин всмотрелся в его лицо и понял, что уже видел эти глубоко запавшие глаза, крючковатый нос и тонкие сухие губы.

Подняв очки на лоб, обитатель таинственной лаборатории в подвале царской резиденции проговорил:

– Рад тебя видеть, Гривол.

– Гривол? – удивился живописец и вдруг вспомнил, где он видел этого затворника. Во сне! В странном клубе стариков-цвергов на окраине Ветрограда. – Лащер! Это ты? – Разве я так сильно изменился с момента нашей последней встречи? – усмехнулся тот.

– Нет… Хотя я не уверен, что эта встреча вообще была…

– А вот ты изменился изрядно, – продолжал Лащер. – Что это? Колдовское зелье, или тебе удалось избавиться от своей снежницы?

– Пока не удалось, – откликнулся Гривол, он же Игорь Иволгин, вспомнив о Кире. – А вот что касается колдовства… Я хочу знать, как мне победить Брюса?

– Вот на что ты замахнулся! – насмешливо восхитился цверг. – Не та ли юная особа, что намедни посетила меня здесь, призвала тебя к оружию?

– Возможно, – уклончиво ответил живописец.

– Я поведал ей древнюю легенду, – сказал Лащер, – но, признаться, не думал, что она найдет рыцаря, который решится бросить вызов колдуну.

– Нашла, как видишь.

– Воля твоя. Я скажу, как его сокрушить. Знай, о рыцарь, что ни яд, ни кинжал, ни пуля не опасны Брюсу. Чары позволяют ему оставаться неуязвимым даже в огне, но свою власть над духами и плотью обрел он не задаром, а в обмен на небывалую силу. Говоря проще, колдун заложил дьяволу свою бессмертную душу.

– Ты предлагаешь мне ее выкупить? – нетерпеливо осведомился Гривол.

– В каком-то смысле – да! Нужно уничтожить тот экземпляр договора, который принадлежит Брюсу!

– Просто взять бумажку и бросить ее в печку?

– Это не так-то просто, мой друг, – печально покачал головой цверг. – Однако другого способа, который был бы доступен обыкновенному смертному, я не знаю.

– И где же колдун хранит этот экземпляр?

– Это мне, к сожалению, неизвестно.

– М-да, задачка.

– Тебе понадобится все твое мужество, Гривол, – сказал Лащер. – И вся любовь. Ежели усомнишься хоть на миг, силы зла тебя сокрушат.

– Спасибо, что надоумил, – вздохнул Гарик. – Пойду искать.

– Ни пуха ни пера!

– К черту!

Живописец повернулся и вышел из лаборатории алхимика, который так походил на человека, с которым он дружил в своем, XXI веке. Вернувшись к тому месту, где в будущем будет чулан с пожитками реставраторов, Иволгин снова повернул камень. Мерцающее пламя свечей сменилось бестрепетным блеском электричества. Гарик снова юркнул за дверку и переоделся. Не был он пока готов к решающей схватке с темными силами, которые оберегали колдуна. Нужно было крепко подумать на эту тему. Может быть, обратиться к архивам? Вдруг там обнаружатся какие-нибудь следы этого Брюса? Конечно, смешно рассчитывать на то, что сыщутся документы, изобличающие колдуна, но мало ли… Воодушевленный этой идеей, он стремительно покинул подземелья замка, превращенные в реставрационные мастерские, пересек двор и вышел на улицу. Странно было видеть вокруг обычный солнечный день, спешащих по своим делам прохожих. Неужто и здесь возможна разная там чертовщина?

Иволгину вдруг стало тревожно за Асю. Поэтому он небрежно швырнул вещички в багажник и сел за руль. Наступал вечер, и движение на улицах морской столицы заметно участилось. Автомобильчик полз так медленно, что Гарику хотелось бросить его в ближайшем проулке и отправиться домой пешком. С каждой минутой тревога в его душе усиливалась. И когда