– На какое время у вас было назначено свидание с мисс Лейк?

– На девять вечера. – Итальянец с мольбой глядел на Вэнса. – Мы хотели потанцевать… Но я… я сел не в тот поезд. Перепутал. Никак не разберусь в ваших американских маршрутах.

– Ну-ну, не волнуйтесь, – подбодрил Вэнс. – В котором часу вы прибыли в клуб?

– После одиннадцати. – Грасси обмяк в кресле, будто выдохся. – Мне пришлось несколько раз пересаживаться – с одного поезда на другой, с другого на третий. Я вконец измучился.

– Не повезло, – ледяным тоном произнес Вэнс. – Скажите, молодая леди простила вам опоздание?

– Да! Мисс Лейк меня поняла и посочувствовала мне! – с неожиданным жаром ответил Грасси. – Тем более она сама приехала лишь на несколько минут раньше. Она вчера ужинала с друзьями в «Эрроухед-инн», на пути оттуда в клуб у нее сломалась машина…

– Ну и денек выдался! – пробормотал Вэнс. – Разве мисс Лейк была одна на дороге? А что же ее друзья?

– Да, – ответил Грасси. – Мисс Лейк сказала мне, что поехала в клуб одна.

Тут в комнату вошел детектив Берк и доложил:

– Узкоглазый хочет говорить с мистером Вэнсом. Прямо трясется весь.

Вэнс кивнул сержанту.

– Позовите его, Берк, – распорядился Хис.

Берк вышел, крикнул:

– Эй, Плюнь-Сунь! Сюда! Живей!

И отвесил издевательски-глубокий поклон.

Лян приблизился к дверям, дождался, пока выйдет Вэнс, сказал ему что-то шепотом и вручил бумажный сверток.

– Спасибо, мистер Лян, – поблагодарил Вэнс.

Китаец поклонился и пошел по лестнице вниз.

Вэнс положил сверток на стол, принялся разворачивать.

– Повар, – заговорил он, обращаясь непосредственно к итальянцу, – только что обнаружил этот сверток на заднем крыльце, в урне. Содержимое свертка может заинтересовать вас, мистер Грасси.

Говоря так, Вэнс отогнул бумагу и явил нам целую гору осколков тончайшего, восхитительного, ослепительно-белого, светящегося фарфора.

– Вот что осталось от вазы дин-яо, – сказал Вэнс, по-прежнему обращаясь исключительно к Грасси. – Как вы можете заметить, некоторые фрагменты хрупкой вазы эпохи Сун обагрены кровью.

Грасси встал и с непонимающим видом воззрился на осколки.

(Четверг, 11 октября, 13.15)

Надолго повисло молчание. В конце концов Грасси поднял взор:

– Это неслыханно! Ничего не понимаю… Откуда взялась кровь? Вы считаете, сэр, что ваза имела отношение к смерти мистера Коу?

– Несомненно. – Вэнс не сводил с итальянца внимательных глаз. – Умоляю, мистер Грасси, присядьте. У меня к вам еще парочка вопросов.

Грасси с неохотой сел.

– Если вчера вечером вы были в клубе с мисс Лейк, как случилось, что домой вы вернулись в разное время? Полагаю, до города вы ехали вместе?

Грасси смутился:

– Это мисс Лейк придумала, чтобы нам войти в дом порознь. Она пошла первая, а я выждал пятнадцать минут в Центральном парке.

Вэнс кивнул:

– Так я и знал. Именно то обстоятельство, что вы вернулись с небольшим временным промежутком, и навело меня на мысль, что вечер вы провели вместе. Кроме того, деловые встречи с кураторами Метрополитен-музея обычно не длятся до часу ночи… А как мисс Лейк объяснила свое предложение?

– Никак. Она просто сказала: лучше мистеру Брисбену Коу не слышать, что мы вместе возвращаемся.

– Мисс Лейк упомянула именно мистера Брисбена?

– Да.

– А мистера Арчера Коу она не назвала?

– Нет, насколько я помню.

– Что ж, вполне понятно, – заметил Вэнс. – Дядя Брисбен поддерживал ее стремление выйти замуж за мистера Рида. Мисс Лейк справедливо предположила, что он не одобрит позднего свидания с другим мужчиной. Представители старшего поколения, мистер Грасси, в некоторых мелочах склонны проявлять излишнюю строгость, которая претит современным девушкам.

В знак благодарности за понимание Грасси наклонил голову.

Вэнс прошел к окну.

– Кстати, мистер Грасси, отведенные вам комнаты находятся на этом самом этаже, не так ли? В передней части дома?

– Ну да. Сразу за гостиной и буфетной.

– Куда вы повесили шляпу и пальто, вернувшись вчера вечером – точнее, ночью?

Итальянец снова насторожился:

– Пальто на мне вовсе не было. А шляпу я снял в своей комнате. Там же и трость повесил.

– Почему? Ведь на первом этаже есть гардеробная.

Грасси поерзал в кресле. Я мог поклясться, что бледность его усугубилась.

– Я не хотел шуметь, открывая и закрывая дверь в гардеробную.

Несколько минут все молчали. Наконец Вэнс отвернулся от окна и шагнул к столу.

– Пока достаточно, – с улыбкой произнес он. – Спасибо за содействие, мистер Грасси. Вам придется некоторое время не покидать своей комнаты. Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к этой формальности. Возможно, сегодня вы еще понадобитесь для дополнительных вопросов. Я велю Гэмблу принести вам ленч.

Грасси поднялся, попытался что-то сказать, но передумал и с легким поклоном вышел.

Едва итальянец покинул помещение, Маркхэм приступил к Вэнсу.

– Что думаете, Вэнс? – воскликнул он, указывая на груду осколков. – Этой вазой Арчера по голове шарахнули?

– О нет. – Вэнс взял осколок из тех, что покрупнее, и с легкостью раздавил его в пальцах. – Фарфор дин-яо слишком хрупок для нанесения телесных повреждений. Удара такой вазой Арчер вовсе не почувствовал бы. Ваза просто разлетелась бы на кусочки, и все.

– Откуда тогда кровь?

– На голове Арчера крови как раз нет. – Вэнс выбрал новый осколок, продемонстрировал окружному прокурору. – Более того, заметьте, милый Маркхэм, кровь находится не на внешнем слое поливы, а внутри вазы. То же самое касается первого осколка, того, что я нашел на столе в библиотеке.

Маркхэм глядел растерянно:

– Как, ради всего святого, вы это объясните?

Вэнс пожал плечами:

– Пока у меня нет объяснений. А деталь презанятная, не правда ли? Малокровная какая-то получается трагедия – кровь мы имеем лишь ту, что вытекла из раны Брисбена, да еще ту, что запеклась над глазом бедной скотти. Тем не менее я не могу связать разбитую вазу ни со смертью Брисбена, ни с ранением собаки.

– А со смертью Арчера вы можете ее связать?

Вэнс уклонился от прямого ответа:

– Разве ваза не находилась буквально под рукой Арчера, когда Гэмбл уходил на законный выходной с намерением отдаться страсти к кинематографу?