тут или отправиться в свой мир, раз Ханс настолько могущественен, что способен её вернуть.

Но Тея больше склонялась к тому, чтобы остаться. Ей нравилось тут. Тут был ОН. Мужчина, который заставляет её сердце биться чаще. До сих пор захватывало дух от того, как он на неё смотрит. И Тея не сомневалась, что нравится ему. К тому же с ним невероятно хорошо: эти две ночи стали поворотными в её жизни. Она поняла — хочет остаться.

Ханс и Тея лежали на белом мерцающем песке, когда она заметила, что он смотрит на её обнажённую грудь. Когда взгляд опустился ниже на стройные ножки, Тея смутилась:

— Ханс, ну не тут же…

Он рывком навис сверху и прохрипел:

— Тут.

То, что они в какой-то там святыни, она забыла сразу же, как только Ханс поцеловал, прижавшись всем своим могучим телом. Всё-таки он потрясающий…

От мужского запаха у неё закружилась голова, и она простонала, когда он нежно сжал красивую грудь, прижимаясь своим каменным желанием к лону, не переставая целовать. Тея ахнула, приоткрыв рот, а он проник туда языком и одновременно вошёл в неё, нежно и аккуратно.

— Ты моя… — глядя прямо в глаза, проговорил Ханс, но девушка закрыла веки от удовольствия, даже не ответив. И простонала, когда почувствовала его движение в себе. Тея прижалась губами к нему, желая как можно больше его чувствовать.

— Ты нереальная, — прошептал он, неотрывно смотря в глаза и наращивая темп.

Тея понимала, что вылетает из реальности от каждого движения их бёдер. Когда напряжение всё больше и больше нарастало, она стонала всё громче. Волны оргазма накрывали её тело раз за разом, проносясь от макушки до кончиков пальцев.

— Ханс… — прошептала она, сжимая его крепкие бицепсы, когда он, зарычав, излился внутри, и её накрыло сильнейшей волной оргазма, разорвав тело на миллион частиц. И они ещё долго не собирались обратно. Где-то вдалеке она услышала свой голос и голос его, Ханса, разрушавшие тишину священного грота.

Он целовал её лицо, пытаясь насытиться вкусом нежной кожи, а она обнимала его, наслаждаясь минутами счастья.

— Я хочу пить, — прошептала, глядя в карие глаза, так красиво поблескивающие от света лазурной воды.

Ханс засмеялся так весело и громко, что она тоже улыбнулась в ответ, хотя ещё минуту назад не могла даже говорить.

— Ты, наверное, есть хочешь? Мне кажется, нам пора возвращаться в дом.

Глава 28.

События, произошедшие в гроте, так выбросили из реальности, что она проспала почти до вечера. Тея подбежала к окну, увидев, что солнце клонилось к горизонту. А это значит, что времени для приготовления третьего зелья осталось совсем мало.

«Сегодня всё должно решиться: получится или нет. Насколько сильны заклинания в Книге бабушки?» — Тея волновалась, несмотря на то, что уже два ритуала прошли отлично. И у неё не было одного важного ингредиента.

— Ханс, я в лабораторию, — забежала она в кабинет Ханса. — Сейчас мне понадобится кровь Императора.

Он сидел за столом и при её появлении вздрогнул.

— Да, я помню, — кивнул он. — Принесу.

Тея отправилась в импровизированную лабораторию, захватив Книгу, варить третье зелье. Ритуал был несложным: всего несколько заклинаний и простые ингредиенты, не считая крови.

Солнце почти село, а Ханса всё не было. Она начала уже нервничать, когда дверь открылась и зашёл он. Очень напряжённый, гораздо больше, чем все эти дни.

— Осталась только кровь, — протянула она чашу, в которую нужно было вылить несколько капель крови Императора.

Он поднял руку, достал кинжал и полоснул по своей ладони так, что закапали капли крови.

— Что ты делаешь… — прошептала она, пока до неё доходил смысл сделанного. — Ханс…

Она отшатнулась, наблюдая, как капают капли алой жидкости одна за другой в приготовленную ёмкость.

— Это кровь Императора, — проговорил он, продолжая пристально смотреть ей в глаза, ожидая реакции.

Она медленно подошла, трясущимися руками взяла чашу с кровью, капнула несколько капель в зелье, дрогнувшим голосом проговаривая магическое заклинание. Реакция пошла мгновенно — фиолетовое облако из чаши взлетело ввысь и, подчиняясь заклинанию, метнулось из комнаты в покои матери Императора.

Глава 29.

Повисла долгая напряжённая пауза, они стояли и молча смотрели друг на друга. Она — пытаясь осознать очевидное, что Ханс — Император. Он же ждал хотя бы одно её слово. От того, что она скажет, подумает или сделает, зависело всё.

— Император? — еле слышно прошептала она.

— Да.

Он, не дыша, сделал шаг вперёд, протянул руку, чтобы обнять, но Тея отбежала к окну. Её затопила волна чувств. Не самых приятных. Тея почувствовала себя преданной этим человеком, который сейчас стоит напротив. Всё её существо не хотело верить, что он — Император.

— Ты мне соврал.

— Нет. Я просто не сказал правду. Это разные вещи.

— Да к черту, Ханс… это одно и то же. Или как тебя зовут?

— Хансворд.

— Хансворд…

— Эдмунд третий…

Тея прислонилась к стене, потому что ноги от волнения ослабли и в груди поселилось давящее чувство отчаяния.

— Об этом говорил Ирбис…

— Что он сказал?

— Что ты не тот, за кого себя выдаёшь.

— Ирбис просто пытался тебя настроить против меня. Я сказал тебе, что я Маг и я из Высших магов — и это чистая правда. Не мог тебе сказать всю правду, но послушай меня, между нами ничего не изменилось.

— Нет. Сейчас между нами изменилось всё, Ханс. Хансворд, — она пыталась подобрать слова, но не знала, как описать свои чувства. — Я же понимаю, что ты сильный мира сего… и как раньше уже не будет.

— Почему? Тея, перестань, я-то не изменился. И мои чувства.

Она кивнула. Сердце бешено билось в груди, и она не знала, от чего так больно.

— Почему ты не сказал?

— Потому что дело, в котором ты мне помогала — строго конфиденциально. Потому что никто, кроме приближённых мне людей, не знал, что мать Императора проклята, и сам Император тоже.

— Хорошо, пусть так. Но… мне надо уйти. И подумать.

Она смотрела на него и пыталась понять, что же он сейчас чувствует. Что она сама чувствует? Но кроме боли, сковавшей её грудь — ничего не было. Он всё такой же красивый, как принц. Нет, конечно, как Император. А она простая девушка из другого мира, и между ними сейчас образовалась пропасть.

Ханс боялся. Да, он боялся её потерять и сейчас был зол на себя за беспомощность. От того, что ничего не мог сделать.

— Только не принимай поспешных решений, Тея, — его глаза