Никита был красный.

– У тебя на белое аллергия, что ли? – спросил Алексей. – Как у меня?

Он замотал головой. Отрицая догадку.

– Я предложил им…

– Ну?! – поторопили мы. Одновременно и возбужденно.

– Я предложил им заняться сексом, – закончил Никита.

Мы зааплодировали. И заржали.

– Так дословно и написал? – спросил я. – Предлагаю заняться сексом?

– Да, – ответил он. – То есть нет. Ну, короче, написал: «Трахни меня!»

– Всем одновременно?

– Да, – повторил Никита. – То есть нет. Предложил всем, но хотел не со всеми, а с каждой.

Я повторил. Оценив фразу.

– Не со всеми, а с каждой. Романтично.

– И что? – перебил меня Алексей. – Ответили?

– Да, – сказал Никита. – Все.

Мы переглянулись. Сказали с уважением:

– Ничего себе!

Потом вновь выговорили быстро и в унисон:

– И что дальше?

– Не знаю, – сказал он.

И это был голос расстроенного и напуганного человека.

– Перед Таней мне неудобнее всего. Ее новый залез в ее телефон и прочел. Устроил скандал.

– Почему? – спросил я.

– Опять, – сказал он.

Мы не поняли.

– Что опять?

– Слово «опять». Я написал про секс: «опять».

– А-а-а, – снисходительно сказал Алексей. – Неприятно, конечно. Когда твоей женщине ночью такие сообщения приходят.

– Она думала, что это от мамы, – тихо ответил Никита. – Мама в больнице. Попросила прочитать.

– Надеюсь, что его это завело, – сказал Алексей. – И у них потом после скандала было всё топ!

Я узнал о них из этого разговора больше, чем за весь последний год.

– Тебя бы это завело? – спросил я.

– Конечно, – подтвердил Алексей.

– Ты извращенец, – сказал я. – Три года женат. Все хорошо, а в голове черт знает что.

– То есть она тебе не сказала? – спросил Никита подозрительно грустно.

– Что не сказала? – переспросил Алексей и вдруг что-то понял. Встал.

Никита тоже встал. Обреченно.

– Ты хочешь сказать, что ты был с Катей, а потом познакомил меня с ней и ничего не сказал?

Никита молчал.

– Какой же ты урод, блин! Сволочь!

– Погоди, – примиряюще поднял я руки. – Ты же сам сказал, что тебя бы это завело. Вот он и спросил. Если это не важно, в чем проблема?

Алексей швырнул пустую бутылку в кусты. Она ударилась о траву и не разбилась.

– Стоп! – крикнул я. – У меня ребенок. Он там босиком бегает. Возьми себя в руки.

Алексей смотрел на нас с ненавистью.

– Да я пошутил, – сказал Никита. – Просто пошутил. У нас с ней никогда ничего не было. Я только через тебя с ней познакомился.

– Слово? – спросил Андрей недоверчиво.

– Слово, – сказал Никита, и они хлопнули друг друга по рукам.

Я сходил за бутылкой. Принес ее.

– А другие? – Алексей всё не мог остыть. – Что они ответили?

– Две хотят, чтобы я вернулся. Три пишут, что я извращенец и садист, но на секс с ними могу рассчитывать.

Мы посмотрели на него с уважением.

– Такие страсти, – сказал Алексей. – Ты просто гигант. Идешь по трупам.

– Не знаю, что теперь делать, – вздохнул Никита. – Это ведь не я писал.

– А кто? – спросил я.

– Другой я. Из подсознания. Они ему нужны, а мне нет.

– Во клиника! – с восторгом сказал Алексей и пихнул меня. – А ты что молчишь?

– Вижу один выход, – ответил я.

– Какой? – спросил Никита с проблеском надежды.

– Ты пишешь им веселый, а ждешь их приезда грустный. Отсюда и разрыв матрицы. Надо было написать: приезжай прямо сейчас. Тогда были бы угрызения совести, а не вопросы.

– А если бы они все вместе приехали? – уточнил Никита. – Ты об этом не думал?

– Погоди, – сказал я и пошел в дом.

Зашел в кабинет и долго рылся в ящиках шкафа. Наконец нашел, что искал и пошел к ним.

Бутылка была уже пуста. Они открывали вторую.

Я надел ему алюминиевую медаль из моего институтского прошлого на шею и отсалютовал.

– Что это? – спросил Никита, и они начали читать вслух гравировку.

Там было написано: «За первое место в беге на средние дистанции».

– Отбор по Дарвину, – сказал я. – Кто первая приедет, той и приз.

– Круто! – крикнул Алексей. И подтолкнул нашего друга. – Давай пиши.

– Что писать? – спросил он, но ему уже становилось веселее.

– Рассылку свою.

– Я бы написал так, – сказал я. – Жду сегодня у меня, буду дома в десять.

– Жаркие! Зимние! Твои! – воскликнул Алексей.

– Зимние – это лишние, – сказал я. – Это летняя Олимпиада.

– Посмотри, как она на нас смотрит, – присвистнул Максим и показал, куда нужно было смотреть.

Рыжая. Красивая. Но не одна.

За их столиком было трое. Мужчина и две девушки. Он мог быть с ней. Она могла быть с ними. Они могли быть каждый по себе.

– Хорошая, – согласился я.

Я думал, только мы могли прийти в клуб к девяти вечера. Оказалось, что нет. Но мы пришли так рано, чтобы поужинать. А они сидели так, словно за их столом только одни девчонки – бутылка шампанского, и всё.

– Опять на нас смотрит, – отметил друг. – Что делать?

– Дождись, когда она из-за столика встанет, и перехватывай на обратном пути. Или подсаживайся, когда эти двое уйдут, – предложил Алексей. – Ты как маленький.

– Советы и я могу давать, – отрезал Максим. – Дело нехитрое. Главное – прочувствовать момент, меня это волнует. – Он снял очки, протер, снова надел. – Какой же у нее взгляд. Особенный.

Мы снова посмотрели туда. Я без очков про взгляд ничего конкретного сказать не мог. Выжидающе уставился на еще одного друга. Тот пожал плечами.

– Да. Необычно.

– А что необычного? – спросил я, не видя и не понимая.

– Вроде бы мимо тебя смотрит, а вроде и на тебя, – сказал Максим.

По-моему, он был уже влюблен. Магия ночного клуба, не иначе. Пусть даже пока только вечернего.

– Я когда в Лувре первый раз был, все «Джоконду» хотел увидеть, – вспомнил он и задумался.