Тот, что на переднем, ни малейшего участия в перестрелке непринимал, его вообще не видно — то ли скрючился-сгорбился, шкуру спасая,то ли его в самом начале зацепили так, что вышел из боя.

Треск, скрежет! «Пятерка», проносясь на красный, грохнулабагажником по радиатору синего «жигуля», вильнула, отчаянно визжа тормозами, ееедва на тротуар не вынесло, прохожие шарахнулись, рассыпаясь, как вспугнутыеворобьи — голливудский боевик, бля! — и свернула вправо. Полковник,разумеется, больше не стрелял — ни к чему такое суперменство посредиулицы, полной постороннего народа.

«Пятерка», влетевшая было в боковую улочку, вдругразвернулась на полном ходу, на миг встав на одни только левые колеса,впечаталась боком в фонарный столб, рыкнула мотором, ушла вправо — ага,дорогу перегораживает совершенно штатский на вид «пазик», но по обе стороны отнего изготовились к стрельбе знакомые фигуры в полной боевой выкладке, группаЖихарева к месту действия выдвинулась.

Миша дал по тормозам так, что «москвич» на миг задницу отземли оторвал — узкая улочка, не асфальтированная, и два пацаненка ее перебегают…Лихим виражом он выскочил в какой-то переулок впритык к частным домишкам.

Увы, там, где они оказались, оставалось только стоять ирастерянно озираться. Судя по тому, что местные преспокойно ходили посредиулочки, никакие бешеные «жигули» тут не проносились, равно как и иноетранспортное средство. Супостаты срубили погоню с хвоста, пользуясь знаниемместности, где причудливо перемежались частные дома и старенькие пятиэтажки.

…Надежда умирает последней, как известно. И потом, оникак-никак были не в Чечне, и времена на дворе стояли уже не прежние, первоедесятилетие двадцать первого века к концу приближалось. Давненько уже началисьразнообразные «перехваты».

Неизвестность продлилась ровно двадцать восемь минут. Надвадцать девятой полковник уже стоял у облупившихся железных ворот небольшойусадьбы и со спокойным лицом слушал то, что крайне эмоционально, размахиваяруками, талдычил щупленький человечек в тренировочных штанах и майке, небритыйи суетливый. Человечек уже начал повторяться. Он живописал собственнуюсообразительность, законопослушность и стремление незамедлительно помочь властиуже разу по третьему. Полковник ему не мешал: все равно делать пока былонечего. Еще выдвигались, окружая домовладение надежным кольцом, и перебегаливдоль заборов и частных домиков фигуры в полной боевой выкладке, анонимные ибезымянные в сферах с опущенными забралами, вдали показался микроавтобусик соспециалистами по эфиру, ручной пулемет выгружали…

Человечек в трениках трещал как заведенный. Он, разрешитедоложить, держал небольшой частный автосервис, а вот буквально четверть часаназад к нему нагрянули… ну, не друзья и не знакомые, конечно (спаси Аллах оттаких друзей, мы люди законопослушные, вах, начальник, веришь-нет!!!), а как вэтих местах водится, люди, некоторым образом с хозяином пересекавшиеся. «Самедазнаешь? У которого ворота зеленые? Я троюродный брат жены его дядюшки, а стобой мы мельком виделись, когда ты у Заура покупал крестовину…» Примерно так.Визитеры глазом не моргнув заявили, что хотят быстренько отремонтироватьозначенную бордовую «пятерку», попавшую в аварию — а еще хозяин долженоставить у себя до вечера больного. Вечерком, по темноте, за ним приедут.

Владелец автосервиса ни психом, ни дауном отродясь не был. Ипотому моментально понял, что машина не в аварию попала, а покрытамногочисленными пулевыми пробоинами. «Больной» же несомненно страдал отпереизбытка свинца в организме, у него, тут и доктором не надо быть,наличествовали ранения в бедро и в бок — раны кое-как замотаны подручнымисредствами вроде порванных на лоскуты маек.

Естественно, свои догадки и соображения хозяин незванымгостям вслух высказывать не стал — тем более что у одного за ремень подпиджаком был засунут пистолет, а на заднем сиденье «пятерки» в открытую валялсяавтомат с подствольником. Визитеры ласково похлопали его по плечу, нахмурясь,спросили: «Ну, ты все понял, да?» Потом за ними приехала белая «таврия», и ониисчезли, оставив «больного», которого отвели в зданьице автосервиса.

Хозяин, нисколько не раздумывая — что он гордоподчеркнул уже несколько раз, — сообщил в органы правопорядка о всемпроисшедшем, едва отъехала «таврия». И теперь он умолял даже не о награде заверность закону и порядку — об этом и речи не заходило, — а о том,чтобы товарищ начальник каким-то волшебным образом изъял нехорошего гостя так,чтобы при этом ни единая штакетинка не сломалась и стекла на рубль не разбили.«Я человек бедный, рабочий, собственным горбом и руками детей кормлю, которыхкуча, мал мала меньше, начальник, да, и все кушать хотят, и бабушка старая, ипапа немощный…» Обычные в таких случаях причитания.

Полковник машинально кивал. Вообще-то хозяин мог заранее нио чем не беспокоиться. Уже давно положено, чтобы весь причиненный в такихслучаях ущерб старательно возмещали из казны. Даже хозяину хазы, явки, малины,знаете ли, до копеечки компенсируется весь убыток, который ему нанесли во времяобыска, отдирая половицы, ища тайники в стенах. Но что-то не тянулопрочувствованно объяснять все это хозяину: голова была полна других забот. Спецназокружал усадебку в общем бесшумно, так чтобы изнутри никто не заметил — и,судя по тому, что боевик пока что не огрызался, он еще не понял, что попал вокружение. Описанные хозяином раны для организма не особенно опасны, обильногокровотечения вроде бы не было (во дворе пятен не видно, да)… следовательно, чтомы имеем? А имеем мы перспективного кандидата в «языки», несомненно напрямуюсвязанного с искомой бандочкой. Отсюда автоматически вытекает, что его следуетбрать живьем… а это, понятно, не так просто. Трещотки у него, уже известно,нет, но пистолет имеется, и гранаты, хозяин клянется, по карманам распиханы.

А самое неприятное — характер укрытия. Не в чистом полеи даже не в доме-квартире. Раненый обосновался на постой в автомастерской:кирпичное зданьице, где, кроме широкой двустворчатой двери, в которую заезжаютмашины, имеются лишь два окошечка под потолком, такого размера, что человек вних никак не протиснется. Это и не окошки даже, а скорее уж кошачьи лазысантиметров двадцать в высоту и тридцать в ширину, крест-накрест забранныетронутыми ржавчиной железными прутьями. Но даже не это самое скверное —внутри, как поторопился сообщить хозяин, пара бочек с автомаслами, несколькоканистр с бензином, куча пластиковых сосудов со всевозможной автохимией,опять-таки без исключения горючей, да еще «шиньон» с почти полным баком. Есливнутрь полетят пули, большие шансы заполучить нехилый костерчик со взрывами.Оно бы плюнуть и растереть, все равно хозяину держава старательно погасит всевозможные убытки — но ведь живьем брать супостата велено…

Полковник украдкой покосился влево — там стоялобыкновенный, ничем не примечательный на вид человек в таком же камуфляже, какмногие вокруг. Маячившие на приличном отдалении местные зеваки — куда жбез них? — ни за что не могли бы выделить его из множества военногонарода, сноровисто выдвигавшегося на позиции или стоявшего в оцеплении. Ну асвои-то все наперечет знали, что это генерал Евгеньев, начальник Центраспециального назначения — не особо высокий, вовсе не суперменистый на вид,но о нем бы толстенные приключенческие романы писать, и они были бы в сто разинтереснее любых мастерских придумок, да кто ж такое позволит… Стоит себечеловек, похожий то ли на индейца, то ли на видавшего виды казачьего есаула, адля всего окружающего мира его как бы и не существует, вот ведь как.