В молодости Галина Георгиевна пыталась за них бороться,иногда ей удавалось добиться снятия диагноза. Но это была такая нервотрепка,что даже вспоминать не хотелось. И она постепенно привыкла не замечатьнормальных детей, не выделять их из общей массы. Тем более они очень быстро сэтой массой сливались. Одна-две госпитализации, и ребенок становился как все.

Но Колю Козлова трудно не заметить. Он был лидером. Интуицияи многолетний опыт подсказывали, что от этого мальчика следует ждать серьезныхнеприятностей. «Хитер, ох хитер», – думала директриса, изредка останавливая нанем холодный цепкий взгляд.

Однако предположить, что однажды именно Коля Козлов спасетее от тюрьмы, Галина Георгиевна никак не могла. И растерялась. Надо ведь как-тонаградить ребенка за хороший поступок.

– Послезавтра воскресенье, – сказала она, прижимаястриженную ежиком голову мальчика к своей большой мягкой груди, – я возьму тебядомой, Коля Сквознячок. Хочешь?

Детдомовских иногда, очень редко, брали домой на выходныевоспитатели и учителя. Директриса за всю историю интерната никогда никого небрала.

– Хочу, – еле слышно ответил Коля. От жесткого кримпленапахло табаком и «Красной Москвой».

– Ну, беги в столовую, Сквознячок, скажи, я велела, чтобытебя чаем горячим напоили.

Этот разговор слышал весь класс. Он проходил в полнойтишине. Дети и два воспитателя, затаив дыхание, ловили каждое слово. С тех поркличка Сквознячок приросла к Коле Козлову намертво.

– Здравствуйте, простите за беспокойство, – произнес втрубке незнакомый мужской голос, – вы меня не знаете…

– В чем дело, молодой человек? Куда вы звоните? – строгоспросила Надежда Павловна Салтыкова.

– Дело в том, что этот номер недавно принадлежал фирме«Стар-Сервис», и у меня к вам огромная просьба…

– Вы что, издеваетесь? – выкрикнула Надежда Павловна. – Мыуже про «Стар-Сервис» слышать не можем! Оставьте нас в покое.

– Подождите, простите… – взмолился Антон Курбатов, но втрубке уже раздавались частые гудки.

– Мамуль, это кто? – крикнула из комнаты Вера, неповорачивая головы от экрана компьютера.

– Не туда попали. Опять эта чертара фирма, – ответилаНадежда Павловна, скоро я вообще буду отключать телефон.

– Нет, так ничего не выйдет, – пробормотал Антон себе поднос, – наверное, этих людей действительно достали звонками. Но факс у них есть.Ведь аппарат в Агнешкином офисе просигналил, что сообщение прошло. Интересно,куда они дели ту бумажку? Ведь могли просто выбросить. Тогда все…

Ему стало не по себе. Неужели он так и не узнает, что хотел сказатьбрат за несколько минут до смерти? Предупреждал об опасности? Сообщал имяубийцы? Нет, убийцы обычно безымянны, во всяком случае, наемные киллеры… Судяпо всему, Дениску заказали. Мотивом была месть, и Антон догадывался, кто могтак отомстить брату.

Год назад Дениска отправился в Турцию. Это была очереднаяидиотская авантюра. Братья Курбатовы не то чтобы решили заделаться челноками,но тогда не было других вариантов заработка, а жить без денег и без дела они немогли. Один знакомый посоветовал рискнуть, уверял, что сам два месяца назад безособых усилий заработал три с половиной тысячи долларов.

Знакомый рассказал, что в городе Эскишехир, между Анкарой иСтамбулом, есть фабрика, где шьют дубленки. Место не курортное, до моря далеко,тури" стов и вообще приезжих мало. Поэтому цены там просто смехотворные.Он даже назвал адрес конкретного магазина, в котором можно оптом закупитьпартию дубленок. Турок, владелец того магазина, отдает отличный товар по стодолларов за штуку. Если хорошо поторговаться, можно и по восемьдесят. А вМоскве такие шубки идут по четыреста-пятьсот. Учитывая все издержки на дорогу,жилье и процент реализатору, прибыль все равно получается очень приличная.

Конечно, лучше бы лететь за дубленками вдвоем. Но братьяпосчитали, что одному дешевле. К тому же надо было найти в Москве надежныхпродавцов, ведь не самим же стоять на рынке.

В Анкару Денис прилетел утром, а до города Эскишехирдобрался на поезде только к позднему вечеру. Город показался ему неприятным,грязноватым. Но какая разница? Ведь он приехал сюда на два дня, не больше.Завтра утром отправится в тот магазин, о котором рассказывал приятель, а ещечерез сутки улетит домой с партией дубленок.

Денис отправился искать гостиницу подешевле. Вещей у него небыло, только легкая спортивная сумка. С ярко освещенных людных улиц оннезаметно забрел в какие-то темные глухие переулки. И тут на него налетелитрое, повалили на землю. Он стал сопротивляться. В кармане легкой джинсовойкуртки лежал бумажник, а там – тысяча долларов, загранпаспорт, обратный билет.Еще тысяча лежала в сумке, в особом кармашке на «молнии».

Били Дениса долго и больно, ногами, все трое. В какой-томомент он потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что лежит попереккривой темной улицы. Ни куртки с бумажником, ни сумки при нем, разумеется, неоказалось.

У него хватило сил встать, добрести до более людного исветлого квартала. Пока он шел, его несколько раз вырвало, голова страшнокружилась, ноги не держали. Между тем настала ночь, народу было совсем мало. Онпытался спросить по-английски, где полиция, но редкие прохожие шарахались отнего в ужасе.

Шатаясь, как тростинка на ветру, он вышел на проезжую часть,стал голосовать, однако машины проносились мимо. Когда ему уже казалось, чтосейчас он умрет прямо здесь, в чужом турецком городе, возле него резкозатормозил старенький черный «Фольксваген».

– Вам нужна помощь, сэр? – спросили его на хорошеманглийском.

За рулем сидела девушка с длинными светлыми волосами. Онапоказалась Дениске ангелом неземной красоты.

– Помогите мне, пожалуйста, – забормотал он окровавленнымртом, – меня только что избили и ограбили, я русский, у меня нет ни денег, нидокументов.

Мне надо в полицию.

– О'кей, – кивнула она, вышла из машины, помогла емузабраться на заднее сиденье и повезла куда-то.

Он решил, что они едут в полицию, и опять вырубился.

Очнулся он в маленькой темной комнате на какой-то чужойширокой койке и долго не мог понять, где находится: Потом стал смутновспоминать, как его тащили, укладывали в постель чьи-то сильные руки, какподносили к губам стакан с водой. Он помнил только обрывки, детали и понятьпока ничего не мог.

Он попытался подняться с койки. Все тело ныло, как одинсплошной синяк. Голова была забинтована. Он огляделся. Ему показалось, что этономер в дешевой гостинице. Облупленный комод, за пластиковой шторкой – стоячий души унитаз. Над комодом висело большое зеркало, и он увидел свою разбитуюфизиономию, забинтованную голову. Ко всему прочему, на нем не было ничего,кроме каких-то цветастых плавок, явно чужих.