Красноармейцы растерянно переминались с ноги на ногу. Удружил, конечно, товарищ старший лейтенант, но не бросать же его на произвол судьбы.

- Из южной части долины есть выход, - прозвучал вдруг трескучий голос. - Его не может не быть. Надо постоянно двигаться краем леса в юго-восточном направлении. Ориентир - двузубая гора Коничка, её невозможно не заметить, гору надо обходить по западному подножию, за ней предгорья, небольшая деревня Сосневице, немцев там нет, но есть телефон, можно дозвониться в Прошев и оттуда вышлют санитарную машину. До деревни отсюда можно дойти за два часа, если с грузом и по темноте, то за четыре.

Все присутствующие с подозрением уставились на человека, сказавшего это. Предатель, Капустин оторвал ладони от висков, смотрел на майора мутным взглядом, из рассечённого виска сочилась кровь, он треснулся головой о кронштейн.

- Товарищ майор, а этому существу кто-то давал слово? - осведомился Коломиец.

– Разрешите я ему в лоб двину! - заявил Макар Филимонов.

- Можете не верить, но это единственная безопасная дорога, - проговорил Капустин. - Я полгода нёс службу в этих местах, знаю некоторые тропы, неоднократно обследовал местность с воздуха. Там, где мы находимся отсутствуют рудники и шахты, но к югу есть несколько молибденовых и вольфрамовых месторождений, сейчас их немцы закрыли, там никто не работает.

- Товарищ майор, лично я остерёгся бы принимать на веру его слова, - с умным видом изрек Марецкий. - С этим человеком ещё надо разобраться.

«Но зачем тогда его навязало нам фронтовое управление? - подумал майор. - Неужто там не знали, что делают? Раскаялся, полностью признал и осмыслял свою вину. Предавший раз, предаст и дважды, с этим не поспоришь, но какой ему смысл врать сейчас? Капустин может и иуда, но не сумасшедший, такие люди до последнего цепляются за жизнь».

Он подошёл ближе, царапал взглядом изменника, тот не испугался, но был бледнее полотна.

- Вы в этом уверены, как вас там, Вадим Евгеньевич?

- Да, какой мне смысл вас обманывать? Я хочу помочь. Если вам не трудно, не могли бы вы приказать вашим людям дать мне бинт и обеззараживающее средство. Порез на виске глубокий, туда попала грязь.

- А можно взять немножко хлористого натрия и всыпать в рану, - заявил Марецкий. - Отличное обеззараживающее и успокаивающее средство.

- Что такое хлористый натрий? - спросил Филимонов.

- Поваренная соль.

Солдаты и офицеры заулыбались. Не маячь у них над душой майор контрразведки, они бы так и сделали.

- Вот ещё, будем лечить ещё эту падаль, - проворчал сержант Звягинцев. - Нас тут убивали вагонами, а он шнапс немецкий жрал. Сука!

- И на бочке с вареньем сидел, плохиш чёртов, - поддакнул невысокий, темноволосой еврей по фамилии Зимин.

Остальные энергично закивали.

- Категорически поддерживаю выше изложенные заявления.

- Вы уверены, что можно вынести раненого именно этим путём? - спросил Брагин.

- Да, я в этом не сомневаюсь. Но надо спешить, темнеет в этой местности медленно, но ночь придёт обязательно. Ещё примерно час можно будет передвигаться без фонарей, потом станет труднее, но гора Коничка обязательно будет выделяться на фоне неба. Двигаться надо вдоль подножия, не заходить в лес, за горой появятся тропы, станет легче. Их прокладывали местные жители, работавшие на рудниках.

- Звягинцев, командуете, соорудить носилки из жердин и плащ палатки, обеспечить Чернышева и Володаря всем необходимым, пусть не тянут резину. Мы сообщим по рации в Прошев, они пришлют машину в Сосневице. Эй, кто там, дайте этому человеку бинты и лекарства.

- Спасибо товарищ майор, - поблагодарил Капустин.

- Не товарищ, а гражданин, - сказал каламит, сплюнул и отвернулся.

Через десять минут раненого унесли. Шаламов ругался, жалобным стоном спросил у всех прощения, призывал бросить его к чёртовой матери и забыть о нём. Люди рассредоточились поперёк долины, укрытия естественного происхождения тут хватало. Франтишкова явно нервничала, ничто человеческое не было ей чуждо. Рядовому Трофименко – улыбчивому, ладно сбитому парню, сержант поручил следить за Капустиным. Он проявлял усердие, держал предателя на прицеле, тот никак не реагировал, проявлял безразличие. В кабине самолёта попискивала рация, Богуславский связывался с эскадрильей.

- Спокойной ночи пожелали, представляете, товарищ майор, - сказал пилот, спрыгнув на землю. – Юмористы, мать их за ногу! Им хорошо там, в тёплой и уже безопасной Праге, а нам тут без бутылки придётся разбираться, - Богославский посмотрел по сторонам и передёрнул плечами. - В общем, никто за нами не прилетит. Приказали разбираться своими силами. Из вашего управления приказ: обследовать вражеский самолёт, сообщить о ситуации и предполагаемых мерах. Вот так всегда - сперва мы сами создаём себе трудности, а потом их героически преодолеваем.

- Вы ведь останетесь у самолёта, да, Никита Сергеевич? Вы не входите в группу и должны принимать самостоятельное решение. По хорошему вам надо было уйти вместе с теми парнями. Я удивляюсь почему вы этого не сделали.

- Не по товарищески как-то, товарищ майор, - сказал Богуславский. - Я здоровый, крепкий мужик. У вас нехватка людей, а я в кусты? Разрешите остаться с вами? Я всё равно не смогу сегодня вернуться в свою часть.

Пилот смотрел на Влада исподлобья, тени ползали по широкому лицу, углубились лобные морщины с въевшейся грязью. Что-то начинало беспокоить майора контрразведки, это чувство было безотчётным, не поддавалась осмыслению. Сейчас его можно было списать на нервную почву.

- Конечно, Никита Сергеевич, оставайтесь. У нас каждый человек на счету.

Рядовой Карпович доложил с террасы о том, что в районе вражеского самолёта никакого движения. Завьялов и четыре его бойцов растянулись цепью и двинулись вперёд, используя укрытия. Группа СМЕРШ шла вторым эшелоном, за ними чехи, Богуславский, Трофименко с Капустиным, длинноногий рядовой Данилюк вырвался вперёд, пристроился за каменной горкой в паре десятков метров от самолёта, доложил, что всё в порядке. Люди перебежали, замыкая полукруг.

С момента жёсткой посадки Arado прошло почти двенадцать часов, если кто-то выжил, то давно ушёл. И, вряд ли у самолёта осталось засада. Немцы не могли предположить, что будет преследование.

- В атаку, товарищ майор! - сострил Зацепин. - Вперёд и с песней.

- Что поём?

- Да хоть «Боже царя храни», - проворчал Брагин. - Только осторожно ребята, немцы уходя могли оставить сюрпризы. Если есть тела, то переворачивайте их аккуратно, смотрите под ноги, не зацепите что-нибудь, на входе в самолёт включаем фонари. Звягинцев, ваши люди внутрь не суются. Уяснили? Занять круговую оборону, вести наблюдение, остальным тоже не лезть, работает СМЕРШ.

Самолёт при жизни напоминал стрекозу, а утолщённой передней частью ту самую многоножку. За передней стойкой обычного шасси располагались одиннадцать пар не больших колёс, призванных облегчить посадку на неподготовленные полосы. В данном случае они, вероятно помогли, но пилоты не рассчитали тормозной путь и впаяли самолет в одинокую скалу, вросшую в землю. Удар был настолько силён, что многовековой камень треснул и покрылся разводами, как лобовое стекло автомобиля. Кабина смялась в лепёшку, фюзеляж выглядел сравнительно целым, только в баку зияла вмятина от удара, отвалилась грузовая рампа, в задней части фюзеляжа зияло чёрное нутро, правое крыло надломилось висело как сломанная стреха, хвостовая балка заметно выгнулась, торчал задранный хвостовик, кресты на котором были действительно замазаны краской, с фюзеляжа на землю была переброшена оторвавшаяся балка с обломками грузоподъёмного устройства. Возможно по ней спустились люди, также можно было подняться внутрь.