Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День 871-й. Ожидание
После бесконечной череды длинных гудков трубку всё-таки поднимают.
– Отдел опеки… – сообщает механический голос, будто принадлежит не человеку, а роботу.
– Здравствуйте. Я бы хотела узнать… готово ли заключение по усыновлению.
– Фамилия? – теперь в голосе звучит недовольство.
Называю и жду, в волнении кусая губы. Раздаётся шелест бумаг. Спустя минуту все тот же скрипучий недовольный голос сообщает, что заключение не готово.
– Но как же так? Обещанные десять дней уже истекли…
– Вопрос не ко мне! Говорю же, не готово ещё…
– А Елена Васильевна на месте? Можно с ней поговорить?
– На больничном она… До пятницы!
– А вы… – но я уже говорю в пустоту. Трубку бросили.
И что делать? Жаловаться? Обивать пороги? Гляжу на Соню. Она улыбается мне с фотографии на стене, ни о чём не подозревая.
Впервые задумываюсь, как смогу привести домой чужого ребёнка. Что бы об этом подумала Сонечка? Ведь по сути Света поселится в её доме, будет сидеть на её стуле… Не предательство ли это с моей стороны? Меня пробирает озноб.
Конечно, детская останется детской. Свету я поселю в спальне – там и места больше, ей будет гораздо удобнее… Тем более, что комната все равно пустует.
«Размечталась… – одёргиваю себя. – Для начала нужно получить заключение, а с этим как раз у меня проблемы…»
День 875-й. Долгожданное заключение
Елена Васильевна улыбается мягко и как-то зефирно, что ли. И по её улыбке я догадываюсь – с заключением должно быть всё хорошо.
Конечно, мне пришлось поволноваться и дождаться-таки, когда Елена Васильевна вернётся в строй. Точно добрая фея, она тут же взялась за поиски и обнаружила моё заключение, которое уже несколько дней лежало у кого-то на столе.
– Ну вот, держите! – успокаивает она, протягивая мне документ на двух листах.
Вот оно. Долгожданное. Выстраданное. Заключение опеки о возможности стать усыновителем.
Пробегаюсь по тексту. Здесь кратко изложена вся информация обо мне. Вся подноготная.
В браке не состоит. Детей нет… Проживает одна. Справка о судимости предоставлена. На региональном учёте граждан, отстранённых от исполнения обязанностей опекуна или усыновителя, также не состоит. Образование высшее. Работает в такой-то фирме, в должности бухгалтера.
Характеристика состояния здоровья. Заболевания, указанные в перечне постановления, отсутствуют… Психолого-педагогическая комиссия пройдена. В жилом помещении лица, страдающие заболеваниями, представляющими опасность для окружающих, не проживают.
Материальное положение. Имеет постоянный доход такой-то… Проживает в отдельной трёхкомнатной квартире общей площадью такой-то…
Мотивы для приёма ребёнка в семью. Создание полноценной семьи и желание иметь детей.
Пожелания граждан по кандидатуре ребёнка. Желает усыновить Горбань С. С. 12-ти лет.
Заключение о возможности/невозможности граждан… В соответствии с действующим законодательством… принимая во внимание собранные по делу материалы, органом опеки и попечительства установлено, что гражданка Пахомова может быть усыновителем.
– Значит, всё? – поднимаю глаза на Елену Васильевну. – Даже не верится…
– Остался только суд. Но туда мы заявление сами подаём, так быстрее… Вам остаётся только получить согласие ребёнка.
– Спасибо, спасибо вам, Елена Васильевна! – я выуживаю из сумки коробку конфет и протягиваю ей.
– Ой, ну что вы… Это совсем не нужно, – отказывается она, краснея. – Я ведь ничего и не делала…
– Нет-нет, возьмите! – настаиваю я. – Даже если бы заключение было отрицательным, я всё равно хотела вас поблагодарить за терпение и ваш труд…
Мне все же удаётся всучить коробку с «Рафаэлло» ей в руки. Елена Васильевна уже и на чайник поглядывает – время-то близится к обеду.
День 878-й. Согласие
Дико волнуясь, я расхаживаю взад-вперёд по комнате, куда меня, ковыляя уткой, привела сотрудница детского дома. И здесь повсюду тоже мультяшные герои. Они кажутся до того нелепыми, что хочется взять кисточку и краску и закрасить их. Желательно в два слоя.
Потому что в этом детском доме ничего детского нет… Даже глаза малышей – я встретила двоих на лестнице – до того взрослые, что хочется плакать. В них все – печаль, боль, грусть. И столько суровости, что можно в ней утонуть. Мне вдруг захотелось забрать домой всех этих детей.... Мир жесток, раз они оказались никому не нужны.
Да, мир жесток… Уж я об этом знаю не понаслышке.
Наконец, дверь открывается, и в сопровождении всё той же женщины на пороге появляется Света. Она смотрит недоверчиво, брови сошлись у переносицы, в глазах – неприязнь.
– Здравствуй, Света!
Я в волнении тереблю ручку сумочки. Порываюсь броситься к ней, но страх – липкое чудовище – не пускает. Вдруг оттолкнёт? Вдруг не примет?
– Здравствуйте… – лицо каменное, неживое.
– Ну вот и все, Светик… Я обещала тебя забрать, и я своё слово сдержу. Осталось всего чуть-чуть… Но теперь дело за тобой… Для суда нужно твоё согласие… Ты сможешь уехать со мной, как только судья вынесет решение. Если ты, конечно, не передумала…
Между рёбер почему-то становится очень больно. Что если не захочет? Что если испугается? Или не поверит?
– Нет… Нет, я не передумала… – голос её, наконец, оживает, становится тоньше – будто весенний ручеёк оттаял.
– Вы ещё должны ознакомиться с медкартой ребёнка… – подаёт голос сотрудница детского дома. – Диагнозы там всякие, вдруг передумаете…
– Не передумаю! – убеждаю я скорее Свету, чем сотрудницу. – Мне это совсем не важно.
– Но так положено… – не унимается та. – Вы должны ознакомиться и подписать…
– Значит, подпишу… Подпишу все, все, что скажете.
День 923-й. Суд
Заявление в суд было отправлено отделом опеки в конце октября, а вот заседание назначили только на первое декабря.
Весь этот месяц я исправно навещала Свету в детском доме. И каждый раз она глядела на меня исподлобья своими серыми глазищами, и вроде кивала, соглашаясь, когда я успокаивала и говорила, что скоро её заберу, но все как-то неуверенно и боязливо.
Даже принесённые мною подарки принимала неохотно и через силу. Я же наивно думала, что за этот месяц мы хоть немного сблизимся. Увы, не вышло. Она закрылась в своей скорлупе и не подпускала меня к себе. На все мои вопросы я получала дежурные ответы – лаконичные и исчерпывающие.
Конечно, Свету можно понять – столько раз её предавали и отвергали, что волей-неволей обрастёшь колючками и перестанешь доверять людям. Нас ждёт долгий путь, но я надеюсь, что дома будет легче.
Судья – необъятных размеров пожилой мужчина с лысиной
