Раздался короткий сигнал мобильного, и Лёша отпрянул от меня, будто сам испугался того, что собирался сделать. Я дрожащими руками перебирала содержимое сумки в поисках уже умолкнувшего телефона. По характерной, установленной именно на Костю, мелодии я знала, что от него пришло сообщение.

– Это Костя, – зачем-то пояснила я, видя в нем свою защиту.

Избегая моего общества, Лёша предложил мне чай и, практически не дожидаясь моего согласия, сбежал на кухню.

«Ну как, малышка, похмелье не мешает слушать лекции?» – гласило шутливое СМС от Кости.

«Я не в институте» – сразу призналась.

«Почему? Где ты? С тобой что-то случилось?» – засыпал меня вопросами взволнованный музыкант, а через мгновение, едва я успела дочитать сообщение, позвонил.

– Я жива-здорова, – поспешила успокоить парня, пока он не затерроризировал меня расспросами.

– Тогда почему ты не на занятиях? И где ты?

Обвела взглядом комнату:

– Я у Лёши.

– У Лёши!? – этот факт, похоже, разозлил его. – Что ты там за… – даже не стал тратить время и договаривать. – Жди, – приказал командным голосом Андрея, – я скоро буду.

А что мне еще оставалось, как не ждать?

Приехав к Лёше, я думала разрешить свои проблемы, но, похоже, только создала новые.

***

Если бы не Костина просьба, больше похожая на приказ, дожидаться его, я бы непременно давно покинула квартиру Лёши. После того, как парень чуть не поцеловал меня, мы оба явно чувствовали себя неловко в обществе друг друга. Он старался говорить на отвлеченные темы, а я цедила чай, не отрывая чашку от губ, чтобы лишний раз не открывать рот. Разумнее было бы поговорить о произошедшем, но начинать такие разговоры всегда трудно – останавливает страх попасть впросак. Я не была уверена в том, что именно собирался сделать Лёша. Возможно, это мне только показалось? Всего один вопрос и наша дружба даст трещину. Мы оба решили поступить трусливо – сделали вид, что ничего не произошло. Это не красило ни одного из нас.

Незаметно взглянула на экран телефона – девять утра. Теперь я чувствовала себя как никогда навязчивой: Лёша вынужден сидеть здесь со мной, когда ему, наверное, уже пора собираться на работу.

– Я дождусь Костю в машине, – объявила и, поставив чашку на стол, собиралась уйти, – не хочу, чтобы из-за меня ты получил нагоняй от начальника за опоздание, – старалась держаться и вести себя непринужденно (если такое возможно в данных обстоятельствах). Лёше это удавалось гораздо лучше. Его поза выглядела несколько деловой, словно он вел беседу с бизнес-партнером, а не с другом, но в целом казался расслабленным: откинулся спинку кресла, а руки свободно лежали на подлокотниках. Парень чувствовал себя не только хозяином квартиры, но и положения.

– Не получу, – короткой фразой усадил обратно на диван. – Я сам себе начальник, – расставил все по своим местам, избавляя меня от участи теряться в догадках о причинах его самоуверенности.

– Не знала, что у тебя свое дело, – рассеянно потянулась за чашкой, но та была уже пуста, и теперь я не знала чем занять руки. Я не была удивлена этой новостью. Лёша обладал теми качествами, что присуще деловым людям: рассудительность, прагматичность и холодный расчёт.

– «Дело» – громко сказано, – он явно скромничал, преуменьшая свои достижения, – пока только небольшой офис в городе. Не все же работать Костиным курьером и таскать документы на подпись? – пошутил, что было ему не свойственно.

– Верно, – решила поддержать, улыбнувшись. – Сам всем занимаешься? – воспользовалась возможностью пораспрашивать парня, чтобы не сидеть молча и не кивать, как безмозглый болванчик, на каждое его слово. – Должно быть сложно.

– Я привык, – он собирался ограничиться только этой фразой, но, скорей всего, мой непонимающий взгляд заставил его пояснить: – Вырос без отца, – от этих слов, него самого повеяло холодом. – Он оставил нас с мамой, когда мне было восемь.

– Прости, – почувствовала себя виноватой, что разбередила старые раны. Хотя по Лёшиному равнодушному виду нельзя было сказать, что он расстроен.

– За что? – усмехнулся. Его будто позабавили мои извинения. – Это же не ты бросила семью, – он говорил об этом, как о чем-то постороннем и далеком, произошедшем не с ним. Но собственный отец не мог не вызывать у него хоть каких-то эмоций.

– Ты знаешь о нем что-нибудь? Где он сейчас?

– Не знаю и не хочу знать, – такой категоричный отказ иметь какие-либо связи с отцом, говорил лишь о том, что Лёша все-таки где-то в глубине души хранил обиду. В нем еще жил брошенный мальчик. – На самом деле я рад, что меня не воспитывал такое ничтожество и трус, как мой папаша, – а такой негатив только подтверждал мои догадки.

– Ты никогда не пытался его найти? – копала все глубже, стараясь понять парня.

– Нет, несмотря на то, что он ушел, у меня была семья: я и мама.

Необычно было слышать как этот взрослый парень (а утренняя щетина подталкивала назвать его скорей мужчиной), что с сосредоточенным видом изучает недоступные моему пониманию контракты и договоры и со знанием дела разбирается во всех юридических аспектах, и тот, чья личная жизнь – случайные связи, с такой нежностью произносит «мама».

С теплотой, настоящей сыновей любовью он добавил:

– Чтобы я не чувствовал себя обделенным, она любила и заботилась обо мне за двоих. Мама делала для меня все возможное и невозможное, – его губ коснулась печальная улыбка, – она была для меня всем.

Знакомой болью в сердце отозвалось это его «была».

– Давно она умерла? – напрямую спросила, хотя и понимала, что Лёша лишь осторожно приоткрыл дверь в свое сердце, а я норовила распахнуть ее настежь. Люди не любят, когда без спроса копаются в их душах. Обычно боль прячут. Я знала, потому что именно так поступала сама.

Лёша ответил не сразу, изучая меня взглядом и, наверное, гадая откуда мне известно о его трагедии.

– Прошло почти два года, – молча смотрел на меня, но его серые грустные глаза говорили сами за себя.

Не хотела, чтобы он решил, что расспрашиваю из простого любопытства.

– Моего отца нет уже три, – мне тоже была знакома боль утраты. В этот момент мы понимали друг друга без слов.

Ему не понадобилось много времени, чтобы собрать воедино фрагменты моей жизни и увидеть очевидное.

– Так та история про твоего отца – правда?

Не представляла, сколько ему известно и что из этого грязная ложь, далекая от истины, но была уверена, что Костя не стал бы делиться с ним чужой тайной, особенно моей. Но Лёша, имея определенные связи, вполне мог сам все раскопать.

– Правда, – не видела смысла скрывать. Парень казался достойным доверия.

Он выглядел пораженным, но я не чувствовала отторжения или осуждения с его стороны.