Мы раскачиваемся все вместе, с мебелью, всем будуаром, ипотому тарелки не падают. А почему же так плотно приближаться? Если нуженмедосмотр, пожалуйста, но зачем же так тянуть? Меня вырывают из будуара,куда-то тянут. Ваверий Салович, помогите! Ведь я в гостях у правительства!Ваверий Салович, вы меня так не тяните, вы мне лучше помогите вырваться отэтого Ваверия Саловича. Ой, смешно, да ну вас, в самом деле, как-то несолиднополучается, Исаак Израилевич...

Берия перетащил обмякшую девицу на тахту, начал раздевать.Она по-детски бубукала вишневыми губками, иногда повизгивала поросеночком.Какое ужасное белье они тут носят в этом городе. От такого белья любое желаниеебать пропадает, понимаете ли. Комбинашка самодельная в горошек, штанишкирозовые, байковые, кошмар... Еще хорошо, что девчонки укорачивают эти штанишки,обрезают их повыше резинок, которые безбожно уродуют их ляжечки. Безобразие,никакой у нас нет заботы о молодежи. В первую очередь надо будет наладитьснабжение женским бельем. Он раскрыл штанишки, прижал к носу. Пахнет неплохо,парное, чуть кисленькое, по шву немного какашечкой потягивает, но этоестественно в таком-то белье. Желание стремительно увеличилось. Сейчас надо всюее раздеть и забыть про социальные проблемы. В конце концов имею я право нанебольшие наслаждения? Такой воз на себе тащу!

Он раздел Люду догола, вот тут уже все первосортное, сталиграть ее грудями, брал в рот соски, поднял девушке ноги, начал входить, вотсейчас, наверное, заорет, нет, только лишь улыбается в блаженном отключении,какое-то еврейское имя шепчет – и тут они! Не-е-т, теперь, как видно, по Москвецелки не найдешь!

Тут Берия понял, что приходит его лучшая форма, блаженноебесконтрольное либидо. Теперь полчаса буду ее ебать без перерыва. Даже жалко,что она в полубессознательном состоянии, лучше бы оценила. Эти порошки изспецфармакологии немножко все-таки слишком сильные. Он стащил с себя халат иувидел в зеркале восхитительно безобразную сцену: паршивый, с отвисшим мохнатымбрюхом старик ебет младую пастушку. В верхнем зеркале зрелище было еще болеезахватывающим: желудевая плешь, складки шеи, мясистая спина, по которой отпоясницы к лопаткам, что твои кипарисы, ползут волосяные атавизмы, видна такжерозоватая, ноздреватая свинятина ритмично двигающихся ягодиц. А из-под всегоэтого хозяйства раскинулись в стороны девичьи ножки, ручки, виднеются из-за егоплеча затуманенные глазки и стонущий рот; такая поэзия! Жаль только, что нельзяодновременно осветить и наблюдать главные участки боевых действий. Эта техникау нас пока не продумана.

Берия таскал Люду Сорокину вдоль и поперек необъятной тахты.Иногда, для разнообразия, переворачивал девушку на животик, под лобок ейподсовывал подушку, сгибал ноги в желаемую позицию: вот идеальная партнерша – горячаякукла!

Влагалище у нее слегка кровило. Недостаточно разработано.Этот Исаак Израилевич недостаточно еще девушку разработал. Ничего, в недалекомбудущем в нашем распоряжении окажется идеальное влагалище! Для пущего ужекуражу Берия начал щипать Люду Сорокину за живот, причинять боль, чтобызаплакала. Не заставила себя ждать, разрыдалась сквозь эмгэбэшную фармакологию.Какая красота, мени дэда товтхан, кавказский злодей, понимаешь, ебет рыдающеерусское дитя!

И вот наконец подошло то, о чем Берия Лаврентий Павлович,названный через четыре года на июльском пленуме ЦК в речи Хрущева Н.С. наглым инахальным врагом СССР, всегда мечтал в казематах и углах своей плохо освещеннойдуши. Исчезли все привходящие, дополнительные мотивы его ненасытной похоти. Забыво своем всесильном злодействе и о всей прочей своей мифологии, столь скверновсегда его возбуждавшей, – я, мингрел, могу любую русскую бабу ебать, могулюбую превратить в блядь, в рабыню, в трофей, могу расстрелять, могупомиловать, могу пытать, могу хорошую квартиру дать, французское белье,родственников освободить из-под стражи или, наоборот, всех втоптать в вечнуюмерзлоту, – забыв обо всем этом, он вдруг просто ощутил себя мужчиной,жарким и страстным, влюбленным в мироздание, открывшееся ему всей своейпромежностью, то есть в Женщину, товарищи, с большой буквы.

Кто хорошо это понимает, так это Петр Шария, думал Берия,умиротворяясь рядом с бормочущей сквозь забытье девчонкой, вытирая свой горячийеще отросток ее рубашечкой в горошечек. Хорошо, что я его тогда вытащил изкогтей этого большевистского мужичья. Экую, видите ли, нашли измену –пессимистические стихи, посвященные умершему от туберкулеза юному сыну. Вглубине особняка, ему показалось, слышался визг законной супруги. Закатываетистерику. Требует, чтобы ее пропустили в будуар. А если я сейчас прикажу еепропустить, испугается, спрячется наверху. Дождется, что привяжу ее в саду кберезе и выпорю ногайской плетью. Гордая Гегечкори, чучхиани чатлахи! Кто вамсказал, что второй человек государства должен быть под каблуком у фригиднойбабы?

Шария это понимает. С ним я могу откровенничать. Он поэт,пессимист, такая же блядь, как я, он меня не боится. Зураб – не друг, он менябоится. В нем уже никакой жизни нет, в нем только страх перед Берией живет, большеничего. С ним я не могу откровенничать, а Шарии я могу рассказать все о своейебле и о своей жене, забыть всякую политику. Если я их двоих сейчас ночьюприглашу выпивать, ебать эту голубушку, Зураб не захочет. Он, хлэ, конечно,приедет, но только от страха. А Шария приедет, если захочет. А если не захочет,не приедет. Поэт, партийный авантюрист, совершенно меня не боится.

Я окружен говном. Когда момент придет, все это говно вычищу.Надо себя окружить настоящими товарищами, когда момент придет. Мужчинами,поэтами, не большевиками, а партийными авантюристами. Все это мужичье разгонюиз Политбюро. Хватит, поиздевались над народом. Дундуку Молотову, кретинуВорошилову, этой лошади Кагановичу, Никитке-свинтусу Хрущеву, всем им пора насвалку. Жорку Маленкова, Жорку Маленкова... Жорку тоже вычищу; в новом,бериевском обществе не потянет. Как только момент придет, сразу начнемрешительную перестройку всего общества. Коммунизм подождет. Распустим колхозы.Радикальное сокращение лагерей. В стране не может быть такой процент врагов,это может неприятно сказаться в будущем. Главное, что надо сделать? Перемещениевласти от большевистского мужичья к железным чекистам, своим ребятам.Постепенно начнем выкорчевывать всех шпионов ЦК из аппарата, братья Кобуловызаймутся этим делом. Сразу нельзя: начнется визг о «буржуазном перерождении».Сначала мы партию задвинем в огород, пусть своими кадрами занимается ипропагандой, а в государственные дела не лезет. Артачиться начнут, устроимпроцесс ведущей сволочи, обвиним... ну, в шпионаже в пользу английской короны.Можно не сомневаться, все признаются. У Абакумова даже ишак признается, что былкоровой. Воображаю, как Никитка будет признаваться. Любопытно будет посмотреть,никогда не откажу себе в этом удовольствии. Все это дурачье гроша не стоит,сотрем в лагерную пыль.