— Это становится невыносимо! Просто невыносимо!

Она выбежала из Белой столовой, а Ясна, щелкнув пальцами, удовлетворенно заявила:

— Где мой стейк? Я же сказала, что хочу на завтрак стейк!

А потом притворно вздохнула и обратилась как будто к сыновьям (а на самом деле ко всем присутствующим):

— Ваша сестренка уже в детстве была чересчур нервной. Думаю, это у нее пошло с тех пор, как она вообразила, что домовой попытался затащить ее в шкаф.

— Это я был! — похвалился Делберт-младший, явно ожидая похвалы от собравшихся.

Тициан, снова занявшийся мобильным, проговорил, не отрываясь от экрана:

— А я думал, это Ясна была.

Делберт-младший, багровея, начал подниматься из-за стола, а Милена, вспомнив, как он напал на Тициана накануне, холодно заявила:

— Делберт, не забывай, что ты в гостях в доме отца-президента, поэтому и веди себя соответствующе!

Делберт, побагровев еще сильнее, просипел:

— Я, может, тоже стану президентом!

— Ты уже президент, — заметил иронично Тициан. — Отец сделал тебя президентом своей строительной компании. А, ты имеешь в виду, что станешь президентом США, как и папа. Вынужден тебя разочаровать — им стану я! Так что место, любимый братец, уже занято.

Эйприл громко расхохоталась, длинные ресницы Тициана затрепетали. Милена поняла, что подростков надо как можно быстрее развести и держать друг от друга как можно дальше.

Смотря на смартофоны двух младших отпрысков Делберта, Милена вдруг осознала, что в цифровую эпоху держать на расстоянии двух влюбленных друг в друга тинейджеров, являющихся, по странному стечению семейных обстоятельств, единокровными братом и сестрой, вряд ли получится.

— Бонжур, мои дорогие! — раздался манерный голос стилиста Луи-Огюста, который, напрочь игнорируя незыблемые правила и тот очевидный факт, что президент уже удалился, явился на семейный завтрак в Белой столовой в немыслимом наряде (перстни, стразы, позументы). — Надеюсь, я не опоздал?

* * *

Вообще-то, Делберт — и Милена знала это совершенно точно — не был трудоголиком. И в праздники, и на выходных он постоянно предавался тому, что так тешило его душу, — игре в гольф, встрече со старыми приятелями, просмотру в личном кинотеатре любимых фильмов.

Но, сделавшись президентом, он был вынужден изменить свой привычный ритм жизни — теперь его вмешательство в дела страны и мира требовалось в любое время дня и ночи, триста шестьдесят пять дней в году. Делберт был ужасно недоволен этим фактом, пытался сохранить привычный график, однако быстро убедился, что из этого ничего не выйдет. И посему скрепя сердце занимался государственными делами и накануне праздников, и в сами праздники.

Так было и в Сочельник, когда к нему в «Зимний Белый дом» пожаловал помощник по национальной безопасности, адмирал в отставке Майк Флинт, а также Бизз Бартон, считавшийся неким подобием американского Распутина.

Встречая обоих в холле, Милена отметила, что Флинт, высокий худой морщинистый военный, взволнован, а Бартон, приземистый плотный свежего вида бородатый субъект, наоборот, сохраняет невозмутимое спокойствие.

Кажется, речь шла о старых скандалах, еще со времен президентских выборов, когда Делберта упрекали в тайных связях с коварными русскими и в том, что именно вмешательство их хакеров, обнародовавших весьма неприглядные документы предвыборного штаба Старой Ведьмы, и привело к победе мужа.

Сенат, большинство в котором теперь составляли демократы, с утроенной силой принялся за тянувшееся два года расследование, и в последние недели в отставку подали некоторые значительные лица из администрации Делберта.

Супруг был уверен, что все это происки Старой Ведьмы и что вся эта катавасия и яйца выеденного не стоит, однако нападки на Белый дом, который подозревали в сокрытии фактов сотрудничества с Москвой, лишь усиливались.

Майк Флинт утаил тот факт, что еще во время предвыборной гонки встречался с коварными русскими, и теперь ему вменялась в вину попытка обмана Сената. Кое-кто говорил и о государственной измене, а это могло привести к крайне непредсказуемым последствиям и для самого Делберта.

— Ну и погодка, — произнес Флинт, пожимая руку Милене, — еле к вам долетели.

Бизз Бартон, исподлобья взглянув на Флинта, процедил:

— Ураган, наверное, отражает положение в Белом доме.

Милена не знала, что ответить, но тут подоспел Джереми, тотчас оттеснивший ее и заявивший:

— Президент ждет вас. Прошу, джентльмены!

Он увел их за собой, а Милена вернулась в Белую столовую — там по-прежнему завтракал Луи-Огюст, рассказывая какую-то сплетню Шэрон. Милена еле сдержала вздох.

Появилась Хантер Рогофф, которая спросила:

— Не могли бы вы отдать распоряжения поварам? Они хотят знать, что приготовить сегодня на ужин.

Милена заглянула на кухню, отдала распоряжения (было важно, чтобы повара не забыли подать столь любимый Делбертом яблочный пирог), а затем столкнулась в коридоре со Златой.

Та, буквально схватив ее за локоть, затащила Милену в одну из пустых комнат.

— Что ты себе позволяешь! — заявила падчерица, а Милена, освободившись от ее походивших на когти пальцев, холодно заявила:

— Это что ты себе позволяешь!

Тяжело дыша, Злата выплюнула ей в лицо:

— Я ведь знаю, что ты напропалую интригуешь, чтобы убедить отца в том, что мне и Джереми доверять нельзя. Чтобы подорвать его доверие к нам обоим. Чтобы…

Милена смотрела на двигающийся алый рот падчерицы, игнорируя ее несостоятельные обвинения. Выходило, что Делберт изменил отношение к Джереми и, похоже, решил поступать не в соответствии с директивами своего прыткого зятя, а по своему разумению. И этого ни Джереми, ни Злата вынести, конечно же, не могли.

— …иначе тебе придется ой как плохо! — закончила свою тираду Злата, а Милена, уловив ее последние слова, еще холоднее произнесла:

— Ты мне угрожаешь?

Падчерица, вскинув подбородок и прищурившись, ответила:

— Милена, не строй из себя идиотку. Ты, конечно, не гений, однако особа весьма смышленая. Ты, разумеется, поняла, что я имела в виду! Так что заруби это себе на носу — иначе будет хуже!

Она с гордо поднятой головой удалилась, а Милена усмехнулась — не признаваться же Злате в том, что она просто отключилась, когда та поливала ее грязью, суля неприятности.

Однако положение, судя по всему, было весьма шаткое — для Джереми и Златы. Иначе бы любимая дочурка Делберта не рискнула завести с ней столь откровенный разговор.

Меньше всего Милену занимал вопрос, как дела у французской гостьи. Тем не менее пора ей было отправляться в обратный путь. Однако гостья заперлась у себя в будуаре, велев подать завтрак, и не давала ни малейших намеков на то, что собирается покинуть «Зимний Белый дом».