Решив оставить эту француженку в покое (рано или поздно уберется восвояси), Милена поднялась к себе — и увидела в коридоре Грэга Догга. Ее сердце забилось с утроенной силой, однако она приказала себе ничем не выдавать своего волнения. Тем более рядом было несколько подчиненных Грэга.

— Доброе утро, мэм, — произнес он как ни в чем не бывало. А и правда, ничего ведь не произошло. Ну, почти ничего. — Метеосводка на ближайшие два дня просто катастрофическая. «Хиллари» разбушевалась не на шутку. Удивляюсь, как еще удалось приземлиться рейсу из Вашингтона.

Милена поймала себя на мысли, что любуется Грэгом. Кажется, пауза слишком затянулась, и она, чувствуя, что против своей воли заливается краской, проговорила:

— В самом деле?

Грэг, взглянув на нее, подтвердил:

— В самом деле, мэм. Так что не исключаю, что джентльменам придется задержаться, по крайней мере, на сутки, а то и на двое, хотя они намеревались лететь после беседы с президентом обратно в Вашингтон, к своим семьям. Потому что…

Запищала его рация, Догг извинился и выслушал сообщение. Его лоб прорезала поперечная морщина, и Милена, пользуясь тем, что все прочие тактично удалились, оставив первую леди и своего шефа наедине, в открытую наслаждалась обществом Грэга Догга.

Наверняка в постели он божественен…

Милена запретила себе об этом думать, и в голову тотчас полезли совершенно неприличные мысли.

— Прошу прощения, мэм, однако только что пришло сообщение, что к нам направляются еще два самолета. Один с вице-президентом, а другой с китайским послом.

Похоже, назревал какой-то кризис, причем нешуточный, однако Милене вдруг стало на это наплевать. Ей хотелось одного: остаться стоять в коридоре и пялиться на заместителя начальника секретной службы.

— У вас будут какие-то распоряжения, мэм? — спросил он, и Милена едва не произнесла в ответ то, что вертелось у нее на языке:

— Поцелуйте меня, Грэг!

— Прошу прощения, мэм? — услышала Милена озадаченный голос мужчины — и вдруг с ужасом поняла, что произнесла эту сакраментальную фразу вслух.

Милена в ужасе взглянула на Догга и пробормотала:

— Я хотела сказать, просветите меня, Грэг, что же случилось…

Тот усмехнулся и заметил:

— Не пристало мне вмешиваться в политику, мэм, однако не смею отказать вам в вашей просьбе. Кажется, демократы накануне Рождества перешли в наступление, и президенту, чтобы утихомирить страсти, придется пожертвовать или Флинтом, или Бартоном. Но, боюсь, для отставки одного из них уже слишком поздно и сейчас речь идет о политическом будущем вашего мужа, мэм.

Неужели Делберту придется самому уйти в отставку? Милена знала, что муж никогда не пойдет на такой шаг, даже если ему приставят к виску пистолет. И не потому, что он до такой степени цеплялся за свою должность, а потому что ничуть не сомневался в том, что он, Делберт Уинстон Грамп, никогда не ошибается. А раз так, то и нет причин перенимать за что-то ответственность и тем более подавать в отставку.

Не исключено, однако, что подобной точки зрения придерживались иные.

Но как же будет хорошо, если Делберт вдруг перестанет быть президентом! Тогда она сможет развестись с ним — и выйти замуж за Грэга?

— А кроме того, мэм, этот смешной северокорейский диктатор прошедшей ночью снова провел подземное испытание ядерного оружия. А мистер президент ведь заявил, что если это случится еще раз, то он серьезно задумается об адекватных карательных мерах в отношении Северной Кореи. Тем более что небольшая победоносная война отвлечет внимание населения от всей это бодяги с предстоящим импичментом, который затевают сторонники Старой Ведьмы. И многие уверены, мэм, что ваш супруг готов нанести превентивный ядерный удар по секретным лабораториям нашего северокорейского приятеля, дабы показать всему миру, что он, американский президент, не бросает, в отличие от своего мягкотелого предшественника, слов на ветер. Ну, и перевести внимание граждан внутри страны с импичмента на военную победу.

То, что толстопузый тип из Северной Кореи что-то снова взорвал на своих коммунистических полигонах, Милена как-то пропустила — ей было на это решительно наплевать. Однако ей было так заманчиво и сладко слушать объяснения Грэга.

— И так как ваш супруг, мэм, с утра опубликовал в «Твиттере» сообщение, что примет меры в отношении Северной Кореи в течение сорока восьми часов, сюда, во Флориду, тотчас бросился китайский посол, ведь китайцы более всего опасаются не согласованной с ними реакции возмездия в отношении нашего северокорейского приятеля. И начала крупномасштабной войны в Азии…

Война в Азии, пусть даже крупномасштабная, или даже ядерная, Милену занимала гораздо меньше, чем меню на ужин в Сочельник. Потому что меню напрямую зависло от ее приказаний поварам, а вот к глобальной политике она не имела ни малейшего отношения: Делберт все равно делал то, что пожелает.

Хотя до последнего времени он делал то, что желал Джереми, а вместе с ним и Злата.

— Посему вашему супругу, мэм, в праздничные дни предстоит разруливать два небывалых кризиса: самый крупный со времен «Уотергейта» внутриполитический, связанный с обвинениями в связи с коварными русскими, и самый крупный со времен Карибского кризиса внешнеполитический, который может окончиться войной в Азии, а если в дело вмешаются Китай и те же самые коварные русские, и Третьей мировой! И все это, не исключено, в Рождество и до Нового года!

— Что же, — промолвила Милена, любуясь Грэгом, — тогда мне не придется ломать голову над меню на новогоднюю вечернику. Ведь Новый год, не исключено, уже не наступит?

Грэг Догг улыбнулся, желая что-то ответить, но тут снова запищала его рация. Извинившись, он сослался на то, что его зовут дела, и оставил Милену в одиночестве.

* * *

Она зашла к себе в апартаменты, уверенная, что Гордион снова нанес ей визит. И снова задумалась над тем, что опять встретила Грэга около двери в свою комнату. Он что, вновь здесь побывал?

Однако если Гордион и навещал ее, то нового послания не оставил. Милена, чувствуя усталость, опустилась на диван — и услышала громкий стук.

Отчего-то уверенная, что это Грэг, она открыла дверь, однако вместо него увидела Ясну. Та, оттолкнув ее, прошла в гостиную.

— Ты что себе позволяешь! — закричала она на отличном герцословацком. — Ты кто такая, чтобы настраивать Делберта против его старших сыновей? Понимаю, ты хочешь, чтобы все досталось твоему избалованному трутню, Тициану, однако не видать ему ни строительной фирмы, ни руководства «Грамп-фондом» как своих ушей!

И почему сначала дочурка, а потом мамаша заподозрили ее в попытках оказать на Делберта воздействие в ущерб их, дочурки и мамаши, интересам?

Милена никогда не заикалась о том, что Тициан должен со временем перенять бразды правления строительной империей, которой руководил теперь Делберт-младший, или «Грамп-фондом», в котором главенствовал Уинстон.