Пиа даже не знала, с чего начать, чтобы стать эмоционально привлекательной. Какие бы хорошие качества она в себе ни развивала, она никогда не вызывала у своих родителей ни малейшего проявления любви. Ее племянница и племянники любили ее, что было похоже на чудо, но Пиа не обольщалась на их счет: она понимала, что дети будут любить любого, кто подарил им игрушку, и забудут его сразу же, как их внимание переключится на что-то другое.

Что касается Анжело, она делилась с ним больше, чем с кем-либо в своей жизни. Кто хотел бы жену, которая пытается не расплакаться, потому что день ее свадьбы кажется слишком большим испытанием?

Настал момент, и ее отец появился, чтобы сопровождать ее в церковь. Он выглядел безупречным и красивым и вежливо сказал ей:

- Пиа, ты прекрасно выглядишь.

Пиа ждала еще одну мучительную секунду, надеясь на что-то… Может быть, он произнесет эту классическую фразу о том, что он не хочет ее потерять? Что он гордится ею? Что он простил ее за то, что она забеременела и выходит замуж не за того мужчину?

- Ты готова?

Желание плакать усилилось. Она еле сдерживала слезы.

Невозможно заставить себя любить; она знала это. Она также знала, что отсутствие любви делает ожидание ее еще более болезненным. Она не могла поверить, что Анжело мог влюбиться в нее. Так ей придется страдать от этой боли до конца своей жизни. Она проглотила слезы и подала отцу руку.

Музыка изменилась, и гости встали и повернулись ко входу в церковь. Отец шел достаточно быстро. Она хотела схватить его за руку покрепче, но заставила себя приноровиться к темпу, который он задал, улыбнуться и дышать.

Ее взгляд остановился на Анжело, когда она подошла к нему. Он скользнул взглядом по ее букету, и она практически услышала его голос в своей голове: «Планшет вместо букета».

Спазм в горле исчез, ей вдруг стало весело. Она уже не обращала внимания на собравшихся, и в этой церкви никого не было, кроме них двоих, когда она остановилась перед ним.

Ей повезло, так повезло, что она встретила его! К счастью, у них есть страсть друг к другу, а у их ребенка будут преданные и любящие родители. Это было все, что ей действительно нужно. Так и должно быть, потому что это было все, что у них было.

Их особый день прошел под водопадом из риса и лепестков роз. Но Анжело чувствовал себя обманщиком.

Его первое увлечение Пиа было именно приятной встречей, свободной от тайных намерений и наполненной страстью. По крайней мере, он был свободен от скрытых мотивов.

Затем, когда ее беременность заставила их заключить помолвку, его не волновало, какой шум может вызвать его появление в ее жизни. Ему даже нравилось будоражить это застоявшееся аристократическое болото.

Его это не волновало, потому что он не любил. Теперь он понимал, чего ей стоило его присутствие в ее жизни. Он был уверен, что не позволил бы Дариусу приблизиться к ней, если бы мог избежать этого.

Он пытался забыть тот вечер, даже когда воспоминания о нем всплывали в его памяти - подслушивание у двери, слова Дариуса о том, что Анжело никогда не будет ни чем иным, как ублюдком и вором.

Откровение Пиа о том, что она прошла через это испытание ради него, потрясло Анжело. Да, их конечной целью была лучшая жизнь для их ребенка, но он мог отправить ее и ребенка в Америку и пропустить всю эту ерунду, если бы им пришлось. Он был готов покинуть Европу в тот же вечер. Его ничего здесь не держало, и он не был сентиментально привязан к месту рождения. Он жил на острове в Средиземном море, потому что климат подходил ему.

У Пиа, самого настоящего повернутого на науке интроверта, был внутренний стержень. И именно он придавал ей силы. На вечеринке, когда они столкнулись с Дариусом, она оставалась до полуночи, хотя Анжело был готов сразу же уйти. Она сжимала его руку в своей руке, водила его за собой по залу и общалась с людьми, заставляя их верить в их отношения.

Его старый мир рушился и на его месте возникал новый. Но ярость и стыд не проходили. Он все больше убеждался в том, что марает чистую душу или даже две чистые души грязью своего происхождения.

Той ночью он лег спать, убежденный, что ему следует порвать с ней. Конечно, он занялся с ней любовью на следующее утро, прежде чем они проснулись. Он не мог противостоять ее нежному запаху и теплым ласковым рукам.

Попытка уйти от нее после этого была бы верхом бездушия. В любом случае он не мог заставить себя сделать это. Каждый раз, когда он пытался установить какие-то границы между ними, она делала или говорила что-то, что он находил очаровательным обезоруживающим, или обнаруживала свою уязвимость, которая вызывала в нем инстинкт защитника.

Он становился по-своему зависимым от нее, что тоже беспокоило его. Она ему нравилась. Она могла рассмешить его и заставила чувствовать себя сильным и необходимым. Она заставила его поверить, что он прекрасный человек, что не соответствовало действительности.

Его ладони вспотели, когда она к нему шла по проходу церкви. Ему было тяжело, ведь он понимал, что связывает ее имя с позором.

Но ему было нужно, чтобы она была рядом с ним. Всегда.

Голос совести продолжал мучить его до тех пор, пока их не объявили мужем и женой. И даже тогда ему пришлось задаться вопросом, сколько времени понадобится ее блестящему уму, чтобы понять, что она совершила ужасную ошибку.

Свадьба состоялась в середине недели, за день до очередного ультразвукового исследования в двенадцать недель беременности. Ее визит к специалисту был последней встречей в ее календаре перед двухнедельным отпуском. Но она ни за что не отказалась бы перенести его на другой день.

- Я должен был отменить этот визит, - сказал Анжело, когда она снова зевнула. - Или перенесли на более позднее время.

- Нет. - Она продолжала бороться с зевотой. - Давай сделаем это и начнем наш медовый месяц. Я с нетерпением жду этого.

Его машина въехала в подземный гараж поликлиники, и в салоне стало темно. Через несколько секунд Анжело выскользнул. Он протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Выражение его лица стало серьезным, когда они поспешили внутрь, надеясь, что их не заметят.

Ходили слухи, что именно беременность стала причиной их поспешной свадьбы. Что ж, это было правдой, и Пиа не понимала, почему Анжело так беспокоится. Двадцать минут спустя врач заверил их, что все в порядке. Они могли бы сообщить о беременности и положить конец всей этой секретности.

Она почти не слушала врача, потрясенная изображением своего ребенка в градациях серого. Она почувствовала, как Анжело сжимает ее руку. Она перевела на него взгляд и увидела, что глаза его стали влажными.

Он встретил ее взгляд, и выражение его лица стало неописуемо нежным. Кулаком он стер слезу с ее щеки.

- Я не знаю, почему я так одержима, - сказала она с кривой усмешкой. - Это биология. Так происходит размножение.