нуждался в напоминании, что она смертная. – Как ты и сказал, я смертная. Есть тысячи способов убить меня. Врата Преисподней, у тебя, наверное, припасена тысяча заклинаний, чтобы это сделать! Так зачем же ты надеешься на меня?

– Мы уже обсуждали это…

– Я знаю! Знаю! Но на некоторые вопросы ты не отвечаешь. Просто… я не могу ничего понять. Ты знаешь что-нибудь о моей магии? Почему я владею и светлой, и темной? – Хейвен положила руку на плечо Столаса, не обращая внимания на то, как он напрягся. – Есть ли другие, такие же как я?

Холодными как лед пальцами он обхватил ее запястье и осторожно убрал ее руку с плеча. По крайней мере, на этот раз он не обрушил на нее свою магию.

– Эти вопросы могут подождать. Но раз уж тебя столько всего интересует, спроси о чем-нибудь еще, и если я смогу, то отвечу.

Хейвен расплылась в улыбке. Она догадывалась, что Столас не получал большого удовольствия, подвергаясь допросу со стороны смертной.

– Хорошо, почему у тебя крылья с перьями, но на тех изображениях Равенны, твоей жены, которые я видела, ее крылья покрыты перепонками, как у гремвиров?

Столас помедлил, а затем перевел взгляд на звезды.

– Есть два вида Ноктисов. Я – Серафим, из рода серафимян, а есть еще Големы из рода големитов.

– И оба вида Ноктисов могут вступать в брак друг с другом?

Хотя Столас и сохранял невозмутимое выражение, что-то темное промелькнуло в его лице.

– Да, теперь могут.

– Но раньше не могли?

Он вздохнул.

– Я вижу, ты не отстанешь, пока я не объясню. Задолго до появления Проклятия серафимяне мирно правили Шадорией, соседствуя с королевствами смертных и Солисов, в то время как големиты правили Преисподней. Но затем Солисы наделили смертных магией, что привело в бешенство Моргрит и ей подобных – големитов. Императрица серафимян пыталась успокоить Ноктисов. Она не была защитницей смертных, а они – нашими друзьями, но она была мудрее всех, кого я когда-либо встречал, и понимала, что война – это не выход. Но големиты ничего так не хотели, как вырваться из Преисподней и присвоить себе Шадорию. Обманом Моргрит использовала гнев нашего народа и недоверие к смертным, чтобы разжечь войну под знаменем Одина. Страх – эффективный инструмент, а Моргрит знает, как им пользоваться. После многих лет кровопролития и смертей императрица серафимян попыталась провести кампанию за мир. К тому времени она поняла, что только перемирие может спасти ее любимое королевство и народ. Но Моргрит использовала это, чтобы настроить серафимян против их императрицы, утверждая, что та – лишь трусиха и предательница.

Хейвен почувствовала, как телу пробежал холодок.

– Что стало с императрицей?

Боль сверкнула в глазах Столаса, сделав их бледно-серебристыми.

– Королева Теней заручилась поддержкой народа, а затем организовала государственный переворот, захватив императрицу и ее мужа в заложники. Когда она провозгласила власть над серафимянами, наш народ был уже слишком разрознен, чтобы противостоять силам големитов. А потом… что ж, потом она смогла делать все, что заблагорассудится.

– Это ужасно, – сказала Хейвен.

– Ты даже не представляешь насколько. – Его взгляд был настолько отстраненным, будто Столас заново переживал этот момент. – У императрицы серафимян было десять детей. Ради забавы Моргрит растерзала мужа и всех детей, кроме двоих, на глазах у императрицы и ее придворных. Затем через слияние душ заставила кое-кого, кто был очень дорог императрице, вонзить клинок в ее сердце, медленно, чтобы она все почувствовала.

Сильная дрожь сотрясла Столаса, и когда он снова заговорил, то голос его звучал до боли мягко.

– К тому времени серафимяне поняли, что совершили ошибку, но было слишком поздно. Королева Теней забрала крылья у всех серафимян, кроме немногих избранных, а затем поработила нас.

Хейвен перевела дыхание. Она знала, что Королева Теней – ужасное существо, но чтобы настолько… Правительница Ноктисов, которую Столас описал, была монстром. И во власти этого монстра находился Белл.

А виновата в этом – Хейвен.

Ее внимание вернулось к Столасу. Возможно, ее тронуло то, что во время разговора он не скрывал эмоции, которые резко отличались от обычно сдержанного тона. Или, может, ее тронуло то, каким молодым он вдруг показался – ненамного старше ее.

– Ты близко знал императрицу? – Это был не столько вопрос, сколько утверждение.

Лицо Столаса исказилось от гнева, и он коснулся перышка с накидки, каскадом спускавшейся по спине.

– Как ты думаешь, чьи перья я ношу?

Хейвен стало дурно. Как бы хорошо Столас ни скрывал горе в голосе, оно звучало так же, как и ее собственное.

– Зачем тебе надевать накидку из перьев императрицы?

– Потому что Моргрит думала, что, заставив меня носить знаменитые красивые крылья моей матери, внушит мне послушание и страх.

– Твоей матери?! – прошептала Хейвен, когда все с внезапным ужасом встало на свои места.

Но Столас будто не слышал, его расфокусированный взгляд был направлен куда-то поверх ее плеча.

– Если провести аналогию с возрастом смертных, мне было пятнадцать лет. Впоследствии Моргрит держала нас с сестрой в заточении в Преисподней в качестве заложников, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы жениться на Равенне.

– Зачем?

– Наш союз… – Его губы скривились от отвращения при этом слове. – Укрепил притязания Моргрит на трон серафимян. В каком-то смысле мы до сих пор заложники. Пока мой народ остается послушным, Моргрит сохраняет нам жизнь.

Хейвен почувствовала, как к глазам подступили слезы, и быстро сморгнула их. Никто не заслуживал, чтобы у его семьи вот так отняли жизнь.

– А твоя сестра? – спросила она, несмотря на то, что боялась услышать ответ.

– Мертва, – бесстрастно прошептал Столас. – Убита при попытке к бегству.

Внезапно Хейвен пожалела, что он рассказал ей эту историю, потому что теперь… теперь она не видела в нем монстра. Теперь он меньше походил на Ноктиса и больше – на подобного ей. Он был ребенком, когда его родителей убили. И видел, как большинство его братьев и сестер жестоко погибли.

Такие переживания убили бы ее.

– Мне жаль, – сказала Хейвен и отошла от Столаса к дереву. Ей нужно было отстраниться от него и от эмоций, которые она теперь испытывала. – Можно задать еще один вопрос, если предложение все еще в силе?

Прежде чем Столас успел отказать ей, она выпалила:

– Мы сейчас находимся внутри моего сна?

– Не совсем. – До того широко расправленные крылья сложились вместе и свернулись на спине, когда Столас расслабился. – Когда я нашел тебя, ты уже была окружена лесными ведьмами, и у меня было всего несколько секунд, чтобы создать проход между нашим миром и Преисподней. Я создал этот