На первый взгляд это место казалось островком сырой земли, поросшей низкими кустиками вереска. Но на самом деле внизу находился исток ручейка, бежавшего по склонам холмов прямо через центр деревни. Грязь и торф толщиной в два ярда прикрывали воду — и горе тому неосторожному, кто имел несчастье сюда ступить и завязнуть в трясине.

По мере того как они спускались по склону, воды вокруг них собиралось все больше, но зато теперь тропинка стала более твердой и более безопасной, так что они могли идти рядом вдоль вьющейся ленты ручья.

Вскоре Мередит почувствовала, что гневное напряжение отпустило Риса и он начал успокаиваться. Что ж, вот и хорошо. А то на вершине он был так зол, что она даже боялась за него…

— Я много лет не ходила этой дорогой, — заметила она. — Но кажется, ничего не изменилось. Как по-твоему?

— Пейзаж? Нет, не изменился. — Он лукаво улыбнулся и добавил: — Но моя спутница стала куда прелестнее, чем раньше.

Щеки Мередит вспыхнули таким жаром, что даже ветерок, дувший от ручья, не мог их охладить. Да, в юности она была довольно неуклюжей, и оказалось, что Рис это помнил.

— Ох, знаю… Тогда я была вся покрыта веснушками и гремела костями, — пробормотала Мередит.

— Так и было, — рассмеялся Рис. — Но я не это имел в виду. Даже веснушчатая и костлявая, ты была красавицей. Гораздо красивее моей лошади.

Мередит тоже рассмеялась. Пытаясь скрыть смущение, она проговорила:

— Мой отец все еще бредит твоим жеребцом. Говорит, что лучшего коня в жизни не видел!

Рис не ответил, и Мередит облегченно вздохнула. Похоже, ее тайна не раскрыта. В детстве она следовала за ним по этому маршруту много раз, всегда стараясь оставаться незамеченной. Это было не слишком трудно. Она действительно была маленькой, тощей и в стареньком выцветшем платьишке, так что скорее всего просто растворялась в кустах утесника.

Даже сейчас она отмечала места, за которыми когда-то пряталась. Вот булыжник, лежавший все на том же месте… А вот ямка в виде чаши — тут река делала крутой поворот. И еще — скрюченное деревце боярышника в окружении цветущего вереска.

А в небе все так же летали стрижи.

Чем дольше они шли, тем ближе подбирались к месту, знакомому обоим, к водопаду, низвергавшемуся в глубокую пропасть, где вода собиралась в уединенное озеро.

Здесь на берегу Рис часто сиживал в юности, когда в школе начинались каникулы. Мередит тоже часто сюда приходила, хотя Рис об этом не знал.

Она часто кралась за ним, наблюдая, как он раздевается и ныряет в прохладную чистую воду. Тогда ее влекли детская любовь и простое любопытство. Но теперь она выросла и испытывала настоящее желание…

— Довольно обо мне. Расскажи о себе, — попросил Рис.

Когда-то он, энергичный молодой парень, вряд ли заинтересовался бы неловкой худенькой девочкой. Но теперь Рис заметил ее. И стал расспрашивать об отце, о гостинице, о жизни в последние четырнадцать лет.

Мередит не привыкла говорить о себе, напротив, всегда слушала истории клиентов. Она думала, что рассказывать почти нечего, но так нервничала, что язык развязался сам собой, и вскоре она уже без умолку трещала. Рис шел рядом и внимательно слушал, но не забывал заботиться о ней — отбрасывал камни в сторону и помогал идти по крутому берегу.

— А Мэддокс? — неожиданно спросил он.

— Ты о чем?

Он пинком отбросил с тропки маленький камешек.

— Как это случилось?

— Как я вышла за него замуж?

Он кивнул.

— Ну, после… — Мередит помолчала, но потом решила, что нет смысла ходить вокруг да около. — После пожара отец долго болел. Несколько лет твои родственники платили ему пенсию. Я ухаживала за ним, и мы жили, не зная нужды. Но потом деньги перестали приходить — примерно в то же время, когда и викарий лишился жалованья. Мне было восемнадцать, и я с ума сходила, не зная, как быть. Но я понимала, что если не найду выхода, то мы умрем от голода.

Мередит не любила вспоминать те страшные времена. На глазах у нее выступили слезы, а к горлу подкатил ком, похожий вкусом на ту застывшую овсянку, что они ели. Иногда — дважды в день.

Она так отвлеклась, что забыла о необходимости следить за дорогой. И поскользнулась, подвернув ногу.

Рис мгновенно сжал ее локоть.

— Все в порядке, — сказала она. — Спасибо.

Но Рис не отпустил ее и уверенно взял под руку.

— Продолжай, — сказал он в ответ на ее вопросительный взгляд.

Дальше они шли рука об руку, продираясь через заросли терновника. Здесь было много зелени. И берега были скользкими от мха. Кроме того, в воздухе витали тяжелые запахи плодородной земли, которые не мог унести даже ветер.

— Я отправилась к Мэддоксу и попросила нанять меня конюхом, так как умела работать на конюшне, — продолжала Мередит. — Ты же знаешь, я выросла в конюшнях Нетермура, а отец научил меня всему. Чтобы доказать Мэддоксу, что я могу делать мужскую работу, я пришла в штанах и сапогах.

— И что? Помогло? — хмыкнул Рис.

— Не так, как я надеялась.

Она улыбнулась, вспомнив, как Мэддокс оглядывал ее своими выцветшими голубыми глазами. И казалось, он пытался вспомнить, каким был в расцвете сил.

— Но он не захотел брать меня в конюхи, а вместо этого предложил место служанки в таверне. Подумал, что мое хорошенькое личико поможет продать больше эля.

Возможно, ей тогда следовало оскорбиться, но этого не произошло. Напротив, она впервые ощутила свою женскую силу, была ужасно рада своему открытию.

— И что же?.. — спросил Рис.

— И я ответила, что предпочту вместо этого выйти за него, если он захочет.

Рис кашлянул.

— Ты сделала ему предложение?..

— Да, выходит, что так, — как ни в чем не бывало ответила Мередит. — Мы с отцом нуждались в более надежном источнике средств, чем жалованье служанки. И я никогда не пожалела о своем решении. Мэддокс был добр ко мне, а я стала для него хорошей помощницей.

— А когда умер, то оставил тебе гостиницу?

— Вот именно. И за шесть прошедших лет я многое в ней улучшила. Так что в конце концов все выиграли.

Они услышали шум водопада еще до того, как увидели его. Это была не журчащая мелодия воды, а зловещий грохот струй, падавших в неизвестность.

— Полагаю, такова твоя судьба, — в задумчивости протянул Рис.

— Судьба?! — засмеялась Мередит. — Ты говоришь, как старый житель пустоши. Сплошные суеверия! Как ты можешь верить в такую чепуху?!

— А как я могу не верить? Думаешь, миром правит хаос и в нем нет никакого порядка и резона?

— Нет, я верю в упорный труд и в обдуманный выбор. И верю, что люди пожинают то, что посеяли.