Так, может, оно и не надо? Пусть лучше девушка из библиотеки так и останется морозной сказкой, растаявшей вместе со снегом?

* * *

Ян всю ночь оперировал спаечную непроходимость, по миллиметру разъединял кишки, и только закончил, как из приемника подали перитонит недельной давности. Молодой парень добросовестно лечился от ОРЗ под наблюдением участкового терапевта, пока его не скрутило окончательно. Теперь большая полостная операция, реанимация, долгое выздоровление и вся жизнь под дамокловым мечом спаечной болезни, такой же, как только что сняли со стола. И это в лучшем случае, о худшем даже думать не хочется. Из жизни человека выкинуто минимум три месяца, но, если бы участковый потратил пять минут своего драгоценного времени и внимательно посмотрел живот, парень сегодня уже готовился бы к выписке.

Ошибка, безусловная ошибка врача, но вина ли? Много слышно вокруг панегириков и истерических вскриков о том, что врач – особая профессия, он не имеет права на ошибку, светя другим, сгорает сам, и так далее. Все верно, но государство не останавливается на особенности и святости профессии, а делает все, чтобы придать ей компонент героизма. Тот же участковый врач если будет добросовестно смотреть каждого больного, последний вызов закончит в шесть утра, когда пора уже снова собираться на работу. У них-то клиника совмещена с учебным заведением и научным центром, дефицита врачей нет, но отъехать на тридцать километров от городской черты, и вот пожалуйста – один врач на пятьдесят коек, совмещающий в себе две-три специализации. Нагрузка почти непосильная, но ладно бы он еще занимался чисто лечением, то есть смотрел больных, думал, как им помочь наилучшим образом, и спокойно претворял эти планы в жизнь. Но нет, половину рабочего времени съедает оформление никому не нужных бумажек. В общем, то, что участковый врач проморгал аппендицит, плохо, но неудивительно. Изумление вызывает скорее то, что такие ошибки до сих пор являются ЧП, а не происходят сплошь и рядом.

Ян удалил отросток, от которого остались уже только черные ошметки, тщательно эвакуировал гной и промыл брюшную полость, осушил влажной салфеткой как можно деликатнее, чтобы лишний раз не травмировать серозу кишки, наставил дренажей и ушел из брюшной полости с тяжелым чувством опоздавшего человека.

После бессонной ночи он планировал сделать обход, записать самые горящие истории, а потом с остекленевшим взглядом сидеть за столом, изображая упорный труд, но судьба распорядилась иначе. В связи с тем, что народ массово полег с гриппом, людей не хватало, и Яна бросили в приемник оформлять план – самое тоскливое занятие, какое только можно себе представить.

Ян терпеть эту рутину не мог, к тому же чувствовал себя так, будто добрые люди просверлили ему в голове дырку и залили туда чугуна, такой она казалась тяжелой. Иногда приходилось щипать себя за ляжку, чтобы не уснуть, а в конце концов он плюнул на приличия, взял в холодильнике приемника пузырь со льдом и периодически прикладывал к своей шее, когда реальность норовила рассеяться, словно дым.

Естественно, он пропустил одного пациента без времени свертывания крови. Как так вышло, черт его знает, за этим должны были проследить хирурги в поликлинике и выписать направление на операцию с полным комплектом анализов, но вот не заметили, и из Яна на вторые сутки без сна тоже получился плохой фильтр.

Не прошло и часа, как в приемник прискакал Бахтияров и начал отчитывать Яна прямо в смотровой.

– А что такого, – вяло защищался Ян, – ведь, с другой стороны, не гнать же его домой из-за одного анализа.

– Вы должны были заметить!

– Ну вот не заметил! Сергей Васильевич, проблема-то решается за… – Ян улыбнулся, – в буквальном смысле за время свертывания крови у больного. Вызвать лаборантку – да и все.

Бахтияров приосанился:

– Молодой человек! Вы собираетесь учить меня, как мне исправлять ваши ошибки?

Ян потупился, сообразив, что действительно перегнул:

– Извините, Сергей Васильевич, я после суток и не совсем четко соображаю.

– Это вы меня извините, но у меня, увы, сложилось впечатление, что вы не совсем четко соображаете не только после суток.

– Я сам сейчас попрошу лаборантку, она придет и возьмет анализ.

– Не трудитесь, я исправлю вашу ошибку, а вам настоятельно советую взяться за ум. Интеллект – врожденное свойство человека, тут вы не властны, соответственно и претензий к вам быть не может. Но если хотите работать врачом, то аккуратность, внимание и вежливость вы просто обязаны в себе развить. Это под силу каждому.

На сем Бахтияров удалился, а Ян прижал к своему загривку уже порядком подтаявший пузырь со льдом, проморгался и позвал следующего больного.

Он так устал и так хотел спать, что всерьез подумывал пойти в общагу и завалиться к кому-нибудь на коечку, но все же заставил себя спуститься в метро, где теплый солоноватый воздух и мерное покачивание вагона совсем его убаюкали.

Ян провалился в черный и короткий, как перегон между станциями, сон, очнулся как раз на «Московской» и понял, что попал в мутную одурь, когда ты от усталости и уснуть не можешь, и в то же время воспринимаешь реальность не слишком адекватно.

Он хотел домой, но ноги сами повернули к библиотеке. Быстро пройдя мимо читального зала, заметил, что рабочий стол библиотекаря пуст, вздохнул и всерьез не собирался останавливаться, но вдруг заметил неподалеку от крыльца бабку с двумя огромными связками книг.

Сухощавая старушка в черном пальто, меховой шапке и повязанном поверх нее ажурном оренбургском платке еле-еле плелась, беспомощно озираясь вокруг. Ян понял, что она страшно устала, но держится из последних сил, чтобы не ставить книги в слякоть. Ничего не поделаешь, он подхватил стопки книг, аккуратно перевязанные бумажной веревкой и оказавшиеся гораздо тяжелее, чем он думал.

– Давайте помогу.

– Благодарю вас, молодой человек! – старушка выпрямилась, поправила свою шапочно-платочную конструкцию, бодро взлетела по ступенькам и открыла дверь. Ничего не оставалось, кроме как последовать за нею.

– Это вы все за две недели прочитали? – спросил Ян.

Бабка хихикнула:

– Что вы! Просто решила немножко проредить свою домашнюю библиотеку.

– Ясно.

Он поставил книги на широкие перила неработающего гардероба и хотел уходить, но не успел. В холле появилась Наташа. Мимолетно улыбнувшись ему, она сразу захлопотала вокруг книг и старушки, попеняла ей, что сама носит такие тяжести, но Ян видел, что Наташе страшно хочется посмотреть, что за книги притащила бабка, и внезапно ему тоже стало интересно.

Подхватив связки, он дотащил их до Наташиного стола.

– Я завтра передам в фонд, – улыбнувшись, сказала Наташа старушке, – а вы садитесь. Как раз вернули «Новый мир».

– Это хорошо, – обрадовалась бабка.

– И мне тоже можно что-нибудь? – попросил Ян. – Все равно что, хотя я, кажется, забыл читательский билет.